Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед

class="p1">Ноябрьским днем в три часа пополудни, в маленькой боковой комнатке госпиталя, в присутствии местного мэра и свидетелей, Муссолини и Ракеле заключили брак. С желтыми от тифа глазами, с небритой в течение нескольких дней щетиной и в шерстяном берете на голове, жених был едва в состоянии говорить и мог только шептать. Вся церемония заняла пять минут. Монахиня дала всем присутствующим по куску пирога панеттоне и по стаканчику вина. Эдда, в свои четыре с половиной года, стала, наконец, законным ребенком. Был у нее теперь и сводный брат Бенито Альбино. Как говорила Ракеле, свадьбы могло бы и вовсе не быть, если бы не quella maniaca, эта сумасшедшая.

К Рождеству Муссолини вернулся на фронт, жалуясь в письмах, что единственной его едой были пять каштанов. «Снег, холод, бесконечная скука, – писал он. – Порядок, беспорядок, хаос». В конце концов, получив отпуск, он приехал в Милан. Ида от него не отставала и, зажатый в угол, он снял для нее комнату в отеле Gran Bretagna и в присутствии нотариуса признал Бенито Альбино своим ребенком. К моменту его возвращения на фронт, в снег, лед и холод Карнийских гор, Ракеле была беременна. 16 марта 1916 года Муссолини присвоили звание капрала. Его письма Эдде, с неизменно вложенными туда сухими цветами и листьями, были скорее письмами любовника, чем отца. По этим письмам Ракеле учила дочь читать.

Чтобы обеспечить пропитание для Ракеле с рождением ребенка, Анна купила молодого петушка. Откармливали его во дворе, и Эдда привязалась к птице: гладила его, кормила, гуляла с ним на привязанном к его ноге поводке. Однажды, вернувшись домой после некоторого отсутствия, она увидела, что петушок исчез, а вместо него в доме появился младенец, мальчик по имени Витторио. Замалчивание тех или иных событий – характерная черта семейной жизни Муссолини. Позднее Эдда писала о замешательстве, которое она в связи с этим испытала, и своем негодовании от исчезновения любимца.

Почти год спустя, в феврале 1917, когда Муссолини находился за линией фронта, от перегрева в стволе миномета разорвалась мина. Стоявшие рядом с ним пять человек были убиты, Муссолини ранен в бедро, а в теле застряло множество осколков. На носилках его отнесли в близлежащий госпиталь. Среди первых посетителей там оказалась Сарфатти, которая описывала «42 раны… как у пронзенного стрелами святого Себастьяна». Обзаведясь с помощью друга формой Красного Креста, Ракеле пробралась в госпиталь. По случайному совпадению там же в это время оказалась и Ида с Бенито Альбино на руках. Увидев соперницу, Ида стала кричать, утверждая, что Муссолини ее соблазнил и бросил, и что на самом деле она его настоящая жена. Пока находившиеся в той же палате раненые солдаты со смехом наблюдали за разгоравшимся скандалом, Ракеле потеряла терпение и, набросившись на Иду, стала выдирать ей волосы и осыпать ее тумаками. Ида в панике бежала.

В апреле Муссолини перевели в госпиталь в Милане, где ему предстояло перенести несколько операций. Поначалу казалось, что ногу придется ампутировать. Он лежал в постели, учил русский и английский и хвастал своей стойкостью перед лицом непереносимой боли. В августе, демобилизованный и на костылях, он провел несколько дней с Ракеле и Эддой, удя рыбу на озере Лаго-Маджоре на границе между Италией и Швейцарией. С бронзовой медалью на груди Муссолини вернулся на работу в Il Popolo d’Italia, и тут же у здания редакции объявилась Ида вместе с сыном. «Мерзавец, свинья, убийца, предатель!» – орала она в окна. Загодя она обзавелась визитными карточками с подписью «Синьора Муссолини». Вмешалась полиция, и Иду выслали из Милана, как угрозу Муссолини и общественному порядку, и отправили на юг, в город Кассет, где ее интернировали, как «подданую враждебного государства». Больше не «его маленькая Ида» исчезла из жизни Муссолини, по крайне мере на время.

Эдда, в ярости от того, что внимание старших переключилось с нее на маленького брата Витторио, становилась все более и более необузданной, терроризируя других детей в доме. Когда на пустыре поблизости разбили табор цыгане, она была очарована их разноцветными платьями, золотыми кольцами и рассказами о бродячей жизни и, как она рассказывала позднее, умоляла их взять ее с собой. Они отказались со словами, что ей нужно жить с родителями. Однажды Эдда настолько вывела Ракеле из себя, что та сказала ей, что она может отправляться жить к цыганам. Получив разрешение, девочка ринулась в табор, только чтобы обнаружить, что ее новые друзья уже уехали. Слишком гордая и упрямая, чтобы идти домой – качества, которые, как она потом говорила, были для нее спасительными, – она слонялась по пустырю еще долго после наступления темноты, пока, наконец, ее там не нашла бабушка.

Эдда была вечно в ссадинах и порезах, ее поведение становилось все более и более дерзким. Однажды, увидев, как бабушка убаюкивает лежащего у нее на руках Витторио, она выдернула из-под нее стул, и Анна рухнула на пол. Бабушка ее за это хорошенько отколотила. Услышав шум, Ракеле добавила и от себя. Много лет спустя Эдда говорила Витторио, имея в виду их разницу в возрасте: «Тебе повезло, ты был избавлен от шести лет побоев».

Со сделанной в это время фотографии на нас смотрит сидящая на скамейке и болтающая ногами крепко сбитая девочка с копной густых волос и хмурым, злым взглядом. Превращение дочери в маленького деспота было явно по нраву Муссолини. Он потакал ее капризам и, будь его воля, учил бы ее дома, если бы Ракеле не настаивала на необходимости отправить ее в школу. Вспоминая это время, Эдда говорила: «Я была босая, злая и голодная… несчастный ребенок».

Двенадцатое сражение на Изонцо между 24 октября и 7 ноября 1917 года, получившее название битва при Капоретто, где австрийские и германские войска применяли газ и огнеметы, закончилось разгромом итальянской армии. За минувшие с начала войны два года были убиты и ранены 300 тысяч человек, еще многие тысячи дезертировали или попали в плен. Среди убитых был и сын Маргериты Сарфатти Роберто. К окончанию войны в 1918 году Италия превратилась в страну вдов и сирот. Среди всех участников войны итальянская армия оказалась одной из хуже всего управляемых и хуже всего экипированных, офицеры покидали линию фронта, оставляя солдат на произвол судьбы. Были случаи, когда солдатам приходилось бежать, перерезая колючую проволоку садовыми ножницами. Правительство отказывалось отправлять попавшим в плен продукты, считая, что это будет стимулом и остальным сдаваться в плен. Большинство воевавших держались стойко, но, если сила и мужество им изменяли, ожидавшие их наказания были