Симона Байлз. Смелость взлететь. Тело в движении, жизнь в равновесии - Симона Байлз

– Да, Симона?

Я обернулась к деду, который теперь складывал салфетки.

– Папа?

– Что такое, Симона?

– Ничего! – радостно выкрикнула я, подпрыгивая на месте.

Свершилось – я назвала их мамой и папой!

Не сказав больше ни слова, я ринулась по ступенькам вверх. В комнате сразу запрыгнула в кровать и испустила счастливый вздох. Мы с Адрией наконец-то дома – навсегда.

* * *

Шэнон по-прежнему звонит мне и Адрии на праздники и дни рождения, но помимо этого мы практически не общаемся. Иногда мне становится грустно за нее. Нет, у меня нет желания вернуться в Огайо, но я бы хотела, чтобы она приняла более обдуманные решения, когда была молода. Время от времени я представляю себе, какой была бы моя жизнь, сумей Шэнон вернуть нас к себе. Если бы я осталась в Огайо, то пошла бы в спортивную гимнастику? Наверное, да, потому что Бог придумал бы для меня путь. Но с учетом того, как все обернулось, я не жалею ни о чем. Я – часть прекрасной семьи, самой любящей и сплоченной, какие только бывают на свете. И, как сказала когда-то бабушке незнакомка в больничной столовой, Бог не совершает ошибок.

Глава четвертая

Сальто назад

«Неожиданное зачастую влечет за собой невероятное».

Мэнди Келлогг Рай, писатель

Уголком глаза я заметила, как одна из наших воспитательниц открывает шкафчик, где лежат ярко-синие футболки с надписью Kids R Kids, аккуратно сложенные в стопки. Стоило ей вытащить одну стопку, я подбежала к ней, и все остальные дети тоже. Почти семьдесят человек столпилось вокруг. Воспитательница раздала футболки нам, и мы быстро их натянули, вскрикивая от восторга. Мы все знали, что означает синяя футболка: мы идем на экскурсию! Куда, гадала я, нас сегодня поведут? Через всю комнату я поглядела на своего старшего брата Адама, надеясь на подсказку.

Рон Второй и Адам оба подрабатывали воспитателями в детском центре, который мы с Адрией посещали. Тем летом Адам работал в центре не полный день, потому что записался в колледж и изучал бизнес. Я обратила внимание, что брови у него нахмурены, словно он обдумывает что-то. Я проследила за его взглядом и увидела, что он хмурится на дождь за окном. Он и другие воспитатели собрались в кружок с четырьмя помощниками. Наконец, они подозвали нас к себе.

– Ладно, дети, слушайте все, – начал Адам. – Сегодня мы должны были идти на ферму. Но поскольку сейчас сильный дождь, мы поведем вас в акробатический зал.

Это Адам предложил отправиться на экскурсию в Bannon’s Gymnastix – зал находился через дорогу от детского сада, и он знал, что его младшим сестрам там понравится куда больше, чем, скажем, в музее, где надо вести себя тихо и примерно, что мне никогда не удавалось! К тому же, я обожала делать сальто и кувырки. Братья даже специально раскачивали меня на батуте, чтобы посмотреть, как высоко я взлечу и сколько сделаю оборотов, прежде чем приземлиться. Мама страшно беспокоилась: я была очень маленькая и легкая, и ей казалось, они могут раскачать меня слишком сильно, и я разобьюсь. Но я только смеялась и говорила: «Мама, это же весело!» Мне нравилось упражняться наравне с братьями, делать разные кульбиты и придумывать, как приземлиться точно на ноги.

К тому времени я научилась виртуозно карабкаться вверх чуть ли не по любым поверхностям. Дома я подбегала к старшим братьям и на скорость взбиралась к ним на плечи, когда они стояли. Одна из моих любимых игр заключалась в том, чтобы с низкого старта ухватиться за их протянутые руки и начать подтягиваться – мы считали, сколько раз я подтянусь, прежде чем отпущу руки и побегу дальше. Я была крайне утомительной шестилеткой! Адам, видимо, решил, что за мной будет легче уследить, если мне позволят выполнять свои обычные трюки на огромном пружинящем помосте в Bannon. Я смогу приземляться, не рискуя себе что-нибудь повредить, – на мягкие маты или в поролоновую яму.

Стоило мне войти в Bannon, как я увидела самые разные снаряды, словно специально изготовленные под мой рост, – низкие брусья, бревна и опоры для прыжков, которые мне сразу захотелось испытать. Я увидела, как гимнастка отрабатывает сальто назад на опоре, и тут же попыталась его повторить на детской дорожке. Я носилась от одного снаряда к другому, повторяя элементы, которые девочки постарше отрабатывали в зале. Через некоторое время Адам подошел ко мне.

– Симона, сделай сальто, – сказал он. – Давай-ка я посмотрю.

– Сделаю, только ты первый, – бросила я вызов ему.

– Ладно, – ответил Адам. Он сделал сальто, но на ноги приземлиться не смог, и плюхнулся на попу. Я расхохоталась, и Адам фыркнул на меня:

– Ничего-ничего, давай-ка теперь ты, раз такая смелая!

Мои братья прекрасно знали, как я люблю соревноваться, и Адам понимал, что я хоть в лепешку разобьюсь, но сделаю этот элемент. Я и правда прыгнула сальто, хоть и отступила слегка при приземлении, а потом повторила – на этот раз приземлившись точно на стопы.

Тут к нам подошла женщина – тренер из зала. Мы видели ее возле стойки, когда заходили в центр. Все время, что я прыгала, кувыркалась и качалась на брусьях, она наблюдала за мной из дальнего угла.

– Я Вероника, – сказала она Адаму, – но все зовут меня Ронни. Это ваша дочь?

Вероника кивнула в мою сторону головой.

– Ну нет! Я пока что бездетный, – ответил Адам, которому скоро исполнялось девятнадцать. – Это моя младшая сестра.

– Она где-то занималась спортивной гимнастикой? – спросила Ронни.

– Нет, – ответил он, – никогда.

Пока они разговаривали, я заскучала и начала опять прыгать сальто, теперь уже в поролоновую яму. Ронни немедленно стала командовать, чтобы я прыгала правильно:

– Натяни носки, Симона! – окликнула она меня. – И сведи колени вместе.

Обернувшись к Адаму, Ронни сказала:

– Не хотите записать ее на тренировки?

– Это не мне решать, – ответил Адам. – Нам надо переговорить с родителями.

Тем вечером я вернулась домой с письмом, в котором меня приглашали на занятия по спортивной гимнастике или акробатике в Bannon.

– Мама, меня попросили передать это тебе, – сказала я, выкладывая перед ней лист бумаги на кухонный стол. Потом покачала головой и добавила: – Я очень хочу еще сходить в тот зал.

А потом сразу побежала наверх, умыться перед ужином.

Сначала мама не усмотрела в приглашении ничего особенного. Она решила, что, наверное, всем детям, которые приходят в Bannon, дают такие бумажки в качестве рекламы. Но письмо оказалось особенным в