Амани Уисааль - Проданная в рабство

Ознакомительный фрагмент

– В школе всему научат! – защищала мама за ужином меня и Жозефину, когда умная «королева» жаловалась на наши неуспехи.

Джамиля обрадовалась, узнав, что я – неуч. «Без засора русской грамматикой легче осваивать арабский!» – говорила она. Я быстро подружилась с двадцатью восемью буквами алфавита и закорючками, напоминающими узоры. Но мыслить на другом языке я не могла, и это стало настоящей проблемой в моем обучении. Я ходила на общие занятия по танцам, рукоделию и ежедневное чтение Корана. Также в общих чертах нам преподавали историю Объединенных Арабских Эмиратов и близлежащих земель. Так как я не говорила по-арабски, то и почти ничего не понимала. Однако постепенно я начала разбираться в чужеродной речи, вникать в происходящее и даже получала от уроков удовольствие.

В доме жили примерно тридцать воспитанниц разных возрастов. Все были русскоговорящие и преимущественно славянской внешности, что было экзотикой для Эмиратов. Светловолосых девушек арабы ценили и многие желали заполучить их. Наша машатэ, как называли Джамилю (другими словами – сватья), специализировалась по «Белоснежкам» и выращивала изящные и неприхотливые «комнатные растения» для состоятельных эмиратских домов, но также она приобретала и брюнеток, из них в основном готовили обслугу (те девочки, что все время жили в «предбаннике»).

На берегу Оманского залива был специальный рынок, на который привозили детей со всех уголков света. Как я узнала позже, их закупали не только с целью вырастить приличную невесту, часть попадала и в сексуальное рабство. Ужасней всего было то, что детей закупали для медицины – использовали в экспериментах или пускали на органы. Естественно этот бизнес был нелегальный, и закупки «живого товара» были секретными.

Чтобы не было фантазий о побеге Джамиля провела со мной беседу еще в день нашего знакомства, сообщив, что дом, в котором я должна буду жить в ближайшие несколько лет, стоит прямо посреди пустыни, а если все же мне придет в голову идея его покинуть, то необходимо запомнить: в округе нет других поселений. Если я решусь уйти в пустыню, то должна знать свои перспективы: к примеру, смерть от жажды, ведь среди песков трудно найти оазис с водой, или от укуса какой-нибудь ядовитой твари. Еще вариант – попасть в плен к бедуинам, где жизнь моя будет омрачена прискорбными событиями и насилием.

Джамиля поведала печальную историю о бежавшей девице, которую нашли пару месяцев спустя. То, что осталось после «внимания» изголодавшихся по женской ласке песчаных жителей, доклевывали стервятники.

– А ведь она могла стать женой шейха! – подвела итог рассказчица со вздохом.

Я решила, что в моих интересах стать послушной девочкой и прилежной ученицей.

– У тебя есть все шансы стать главным украшением гарема состоятельного человека! – произнесла довольная моим решением Джамиля. – Твоя жизнь может стать сказкой в роскошном замке, но для начала ты должна превратиться в принцессу.

В восемь лет мои волосы начали темнеть, и этот факт омрачил надежды Джамили.

– Дешевеешь на глазах, – произнесла она с прискорбием. – Надеюсь, кровь из тебя польется раньше того, как ты станешь цвета пепла, чтобы я могла тебя пристроить и взять хороший залог.

– Мы можем осветлить их, – бодро воскликнула я, стараясь посодействовать.

– Ты будешь выглядеть как маленькая… продажная женщина, если мы испортим твои здоровые волосы химией! – недовольно бурчала она, прочесывая их пальцами руки, после чего заплела мне косу. Мы сидели во дворе нашего домика. Там было нечто вроде веранды для отдыха и бесед. Джамиля часто собирала группы воспитанниц, чтобы сделать какие-нибудь важные объявления. Например, о том, что гнездо покинул еще один оперившийся птенец – так она называла удачное завершение сделки.

– Наша соседка осветляла волосы ромашкой, – затараторила я, радуясь пристальному вниманию Джамили, которая в последнее время ко мне благоволила и даже освобождала от тяжелых работ.

– Ромашкой? – удивилась она. – И что ты с ней собираешься делать? Вплетать ее лепестки в волосы?

Я рассказала ей историю о соседке, которая платила нам с сестрами деньги за то, что мы собирали для нее цветы. Она их высушивала на своем подоконнике, а затем заваривала и использовала этой настой в разных целях: промывала им волосы и морозила кубики, для того чтобы протирать ими кожу. Я любила наблюдать, как она ухаживает за собой, этот процесс завораживал. Наша мама этого не делала, она сматывала седеющие волосы в жгут и изредка смазывала кожу лица подсолнечным маслом.

– Придумай мне имя такое же необычное, как у тебя! – предложила однажды соседка, встряхнув красивой золотистой шевелюрой. Я не растерлась и нарекла ее Ассоль – в честь девушки, ждущей своего суженного на берегу моря.

– Ассоль? Как наивно, но в этом что-то есть! Надеюсь, ты накаркаешь мне, дорогуша, красавчика Роя на алом кадиллаке!

– Грея, – поправила я соседку и та, отмахнувшись, произнесла: – Да пусть хоть горшком кличут, лишь бы был при деньгах.

Своего Грея, а точнее Гриню, она все же встретила. У него не было кадиллака, но он был весьма проворным малым. Молодой человек приехал из Украины и заселился к своей Ассоль на второй день после знакомства. Он приторговывал наркотиками и поэтому в нашем подъезде все время ошивались «сомнительные личности», как называла их мама, она мне запретила навещать слишком взрослую подругу, приговаривая: «Еще и тебя, не дай Бог, на иглу посадят!». Меня рассмешила эта фраза, потому что в моем детском воображении никак не складывалась подобная картинка. «И как можно умудриться сесть на нее?» – задавалась я вопросом, разглядывая иголку для шитья. Я встретила соседку за несколько дней до того, как меня продали. Она выглядела очень плохо и была в синяках.

– Что ж ты, сучка, так напортачила? – произнесла надломленная женщина со слезами. – Говно – твоя сказка про Ассоль и плохо заканчивается…

Я долго смотрела ей в спину, понимая, что больше никогда ее не увижу. Ее нашли мертвой с перерезанным горлом прямо в выгребной яме, а Гриня сбежал, устроив в ее квартире поджог. Наш отец возвращался с работы и заметил дым. Если бы не он, то барак с восьмью квартирами, забитый людьми, за короткое время сгорел бы дотла. Потушили огонь своими силами, а пожарные приехали пару часов спустя.

– Где же я возьму ромашку в пустыне?! – усмехнулась Джамиля, выслушав мой рецепт. – Ладно, на все воля Аллаха! И каждый получает по заслугам!

Для мужчин, приезжающих на переговоры и смотрины были отдельные апартаменты – небольшой домик с красивой мебелью. Именно там машатэ совершала сделки и демонстрировала тех, кто уже достиг половой зрелости (имеется в виду менструальный цикл), поэтому с потенциальными женихами воспитанниц знакомили с разного возраста. Кто-то из девочек посещал тот домик уже в двенадцать лет, а кому-то приходилось ждать еще несколько лет. Но в дом мужчин девочки отправлялись не раньше шестнадцать лет независимо от того, во сколько они созрели, и после тщательной подготовки к сексуальной жизни – это было золотое правило Джамили.

Конец ознакомительного фрагмента