Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

Другой альтернативой могут быть нейтральные или полунейтральные зоны в незащищенных районах. Примером тому, по-видимому, был Карельский перешеек. Огромная диспропорция между советским гарнизоном Ленинграда численностью около 100 тысяч человек и финскими войсками прикрытия могла быть в какой-то мере уменьшена приданием определенным зонам нейтрального статуса.

Стремясь укрепить слабые гарантии безопасности, которые могла предложить Лига Наций, Финляндия пыталась упрочить свои отношения со своим могущественным соседом. И это несмотря на то, что Коминтерн все еще действовал в нашей стране очень активно, хотя Советский Союз официально отмежевался от его агентурной подпольной деятельности. Советский Союз уже в 1927 году начал переговоры с Финляндией о заключении пакта о ненападении, но эти переговоры были прерваны после отклонения предложения финского правительства об арбитраже в случае споров. По инициативе России этот вопрос был вновь поднят в 1932 году. На этот раз точка зрения Финляндии была принята, и 21 января 1932 года был подписан договор, требовавший ненападения и мирного разрешения споров.

В апреле 1932 года Совет обороны получил уведомление, что Министерство финансов требует сократить ассигнования всех министерств на следующий год на 10% процентов. Что касается оборонного бюджета, это означало сокращение почти на шестьдесят миллионов марок и очередной срыв основанного на дополнительном финансировании в 125 миллионов марок шестилетнего плана переоснащения. Положение было тем более серьезным, что переход к территориальной системе, по оценкам, потребовал дополнительных расходов в 70 миллионов марок. Проводить реорганизацию за счет переоснащения?

Именно так и произошло. Не говоря уже о цифрах и итогах затяжных дебатов лета и осени 1932 года, можно кратко констатировать, что результатом стало дальнейшее сокращение оборонного бюджета на 4 миллиона марок. Доля обороны во всем бюджете упала с 19% до 17%. Ведь у нас с Советским Союзом был пакт о ненападении!

В октябре 1932 года председателю Совета обороны была поручена интересная миссия представлять финскую армию в Лютцене на торжествах по случаю 300-летия героической гибели короля Густава Адольфа. Хорошо известен тот факт, что в этом последнем сражении короля под его началом сражалась финская кавалерия.

Финские представители прибыли в Лейпциг за два дня до начала торжеств и были приняты полковником фон Фалькен-хорстом, участником немецкого экспедиционного корпуса в Финляндии в 1918 году, и советником дипломатической миссии Дуквицем, оба они были предоставлены в мое распоряжение. На следующий день гости были приглашены на концерт знаменитого Лейпцигского филармонического оркестра, где я имел возможность выразить свое почтение шведским наследным принцу и принцессе, которые вместе со шведской делегацией присутствовали на торжестве.

Сама поминальная церемония началась 6 ноября со службы в небольшой часовне, а после службы наследный принц Густав Адольф передал приветствия из Швеции. Затем я произнес речь, в которой от имени Финляндии воздал должное памяти героического короля.

Напомнив аудитории о Реформации, о том, как она проповедовала христианское послание на родном языке страны, я упомянул силу финского народа, который десятилетиями содержал 20-тысячную армию и заполнял пробелы в рядах в то время, когда общая численность населения составляла не более 300 000 человек. Я закончил следующими словами: «В Густаве Адольфе, великом полководце и государственном деятеле, стороннике культуры моей страны, укрепившем восточную границу, народ Финляндии по сей день уважает мужественность в ее самом благородном выражении, величие воли, возвышенность духа, чистоту цели и смирение перед Богом». Затем я возложил венок от имени президента и правительства Финляндии.

Потом последовала поездка к полям сражений и близлежащим деревням, где были организованы приемы и выступили местные представители. Финскую военную делегацию пригласили на обед мэр Лейпцига Гёрделер и его жена, и после нескольких приятных часов в их гостеприимном доме мы отправились в Берлин по приглашению президента Германской Республики фельдмаршала фон Гинденбурга.

Утром назначенного дня мы стояли одетые в парадную форму и с нетерпением ждали момента, когда нас представят старому воину, который, несмотря на плачевное окончание войны, пользовался большим уважением своего народа.

Президент принял меня первым, а после того, как я передал приветствия президента и правительства Финляндии, поблагодарил несколькими дружескими словами. Он перевел разговор на тему Освободительной войны и особо похвалил достижения Финляндии. Это побудило нас поговорить о нескольких эпизодах кампании. Президент попросил меня представить членов делегации, с которыми он побеседовал в дружеской манере.

На приеме у финского посланника, министра Вуолийоки, я встретился с графом фон дер Гольцем и был представлен нескольким членам высшего командования немецкой армии.

Среди них был генерал фон Шлейхер, который в 1934 году вместе с женой был расстрелян во время нацистской «чистки».

Мой визит в Германию был коротким и не позволил более близко вникнуть в немецкую политику, но наши беседы дали мне пищу для размышлений. По возвращении домой я направил президенту письменный отчет, содержащий суть моих наблюдений и выводов.

Самым поразительным фактом было полное изменение внешней политики, последовавшее за пактом, заключенным Германией с Советским Союзом и начавшееся с Рапалльского договора в 1922 году. Усилия Германии по поддержанию хороших отношений с Москвой привели к необычайному сближению, которое особенно проявилось в растущем сотрудничестве между двумя державами. Интерес немецкой стороны, казалось, сосредоточился главным образом на возможности направить компетентных специалистов для изучения применения запрещенных в Германии тяжелых вооружений, а также тяжелой артиллерии, танков и ВВС. Возможно, они надеялись иметь возможность покупать и хранить это оружие за пределами своей границы. С другой стороны, Советский Союз был заинтересован в немецкой промышленности и в использовании немецких специалистов для выполнения своего пятилетнего плана. В то же время Советский Союз, конечно, хотел подготовить эффективных инструкторов, и многие высшие офицеры были направлены в военные училища и на специальные курсы в Германию.

Сотрудничество между рейхсвером и Красной армией, несомненно, в перспективе было направлено на наступление на Польшу. И Германия, и Советский Союз хотели свести счеты с этой страной, препятствовавшей усилиям Германии по решению вопроса о польском коридоре и силезской проблеме. Также Польша стояла на пути русской экспансии на Запад. Не казалось невероятным, что соглашение относительно Польши уже было достигнуто и что Генеральные штабы обеих сторон разработали общий план операции. Советскому Союзу было выгодно не вводить войска против Финляндии, которая после заключенного ею по инициативе России пакта о ненападении должна была играть роль пассивного наблюдателя.

Поэтому в интересах обеих стран было сохранение мира в Финляндии. Показателем этого было рвение, с которым немецкие дипломаты заявляли как в Финляндии, так и в других странах, что у Советского Союза не было намерения напасть на Финляндию и что Германия будет использовать свое влияние, чтобы предотвратить любые подобные планы.