Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева

Главмузея) и просил его навести точную справку о современном состоянии указанных выше произведений. Сергей Агапович охотно согласился и обещал обратиться к его знакомому, хранителю Владимирского городского музея. Пока ответа от С. А. Летинова не имею, но он непременно сделает как из уважения к Вам, так и во внимание к тем дружеским отношениям, которые существуют между нами уже несколько лет. Относительно “Баяна” я обратился с подробным запросом к П. И. Нерадовскому – хранителю Русского музея в Ленинграде, где “Баян” и находится. Письмо отослано 7 марта 1925 г. Надо было бы это сделать раньше, но я знакомых в Русском музее не имею и просил Летинова написать и туда. Познакомившись с Нерадовским недавно, я, даже не справляясь, что сделал Летинов, воспользовался случаем и написал Нерадовскому лично.

У Сергея Агаповича есть брат, Павел Агапович Летинов, превосходный фотограф, получивший соответствующее общее и специальное образование сначала в России, а потом за границей. Павел Агапович затевает предприятие: собрать фотографические портреты русских деятелей на поприще искусства (художники, историки искусства, писатели по этой отрасли познания, директора музеев, коллекционеры). Выбор делается самый строгий: в коллекцию войдут портреты только замечательных деятелей, достойных памяти в потомстве. Павел Агапович сам сделает фотографические снимки и затем станет распространять их среди лиц, интересующихся портретами таких людей. Он обратился ко мне с просьбой оказать содействие к съему фотографического с Вас портрета. Вот я и прошу Вас разрешить ему снять такой портрет. Конечно, он вручит Вам оттиск или два своей работы. Для съема он приедет к Вам на дом в назначенный день и час.

Только что закончилось обследование постановки художественной части в Третьяковской галерее (сохранность произведений искусства, реставрация, запасные залы, экспозиция и т. д.). Обследование производили члены ГУСа (Государственный совет ученых деятелей). Состав Комиссии: музееведы, художники, реставраторы (московские и ленинградские). Результат для существующих порядков получился самый неблагоприятный, о чем и доведено до сведения ГУСа. <…>

У меня есть законченный большой труд – “Белинский в его портретах. (Исследование о их происхождении, художественности и сходстве)”. В 1923 г. я докладывал части этого труда в соединенном заседании палеографической и литературной секций Российской Академии художественных наук. <…>

Среди обследованных портретов есть портрет Вашей работы для “Дашковского собрания изображений русских деятелей”[643]. У меня в тексте относительно его техники и других – того же собрания – сказано: “Портреты писались в одном размере в натуру, черной и белой масляными красками, которые особым способом протирались и покрывались светлым лаком”. На описанном выше заседании Об[щест]ва друзей книги проф[ессор] истории рисунка, гравюры и литографии В. Я. Адарюков[644] заметил, что Ваш портрет и вся коллекция нарисованы соусом. Будьте добры, глубокоуважаемый Виктор Михайлович, известить меня, кто же прав – я или Адарюков.

В Вашем подписном портрете[645] я сделал изменение, за которое не посетуйте на меня. Паспарту его очень резкого цвета и на стене производило прямо раздражающее впечатление. В фотографии Сазарова и Орлова мне заменили его другим, более спокойным по цвету и тону. Ваша фотография осталась невредимой, прежнее паспарту цело. Вот я и прошу Вас, дорогой Виктор Михайлович, сделать мне такую же надпись на паспарту новом, какая была на старом. Для того, чтобы можно было привести все это в исполнение, зайду к Вам как-нибудь попозже, чтобы не мешать Вашей утренней работе»[646].

В последние годы жизни Виктор Васнецов, как и его брат, все большее значение придавал общественным начинаниям – делу сохранения культурного наследия, много встречался и вел переписку с коллегами и единомышленниками, приглашал их в своей дом, остававшийся по-прежнему своеобразным культурным центром, показывал гостям произведения в мастерской, ряд которых выполнял на заказ, о чем свидетельствуют, например, два письма художника Владимира Ивановича Павлова, физика, сына известного физиолога, академика Ивана Петровича Павлова, чей запоминающийся портретный образ был создан Михаилом Нестеровым в 1935 году, уже после кончины Виктора Михайловича.

«Ленинград, 1 января 1926 г.

<…> На днях я вспоминал отцу свой визит к Вам и то громадное наслаждение, которое Вы мне доставили, допустив в Вашу мастерскую. Отец крепко надеется, что и ему удастся повидать Вашу “Спящую царевну”. <…> Вспомнил я и про те Ваши картины, которые тогда были у Вас “свободны”, как Вы выразились. Мы с отцом решили попытаться ограбить Вас и заполучить: отец – “Трех богатырей”, я – “Олега”[647]. Будем у Вас просить продолжительной рассрочки платежа. Вы мне тогда говорили и цену, она и по нынешним временам страшная, и не выговорить. Если б Вы могли сделать ее для нас более приемлемой! Отец собирается с Вами расплатиться весною, когда он получит деньги за свою новую книгу. Я начну выплачивать немедленно. Оба мы с нетерпением будем ждать Вашего ответа. Отец уже выбрал самое лучшее место в нашей зале для Ваших “Богатырей”»[648].

Не прошло и трех месяцев, как заказы были исполнены Виктором Михайловичем, получены отцом и сыном Павловыми, о чем узнаем из следующего письма.

«[Ленинград], 21 марта 1926 г.

Глубокоуважаемый Виктор Михайлович.

Обе Ваши чудные картины прибыли к нам в полной сохранности, упакованные умелой и заботливой рукой.

Первое. Вам спасибо за все хлопоты и длительные ожидания, связанные с отправкой. Второе. Вам спасибо за сами картины. Какое от них впечатление? Все то же, громадное, захватывающее! По словам отца, он точно воспроизвел, увидя “Богатырей”, настроение, испытанное им в свое время перед той же картиной: кроме мощи родного русского типа он глубоко чувствует и поэзию детского возраста нашей родины. Только теперь это прикрашено мыслью, что наслаждение всегда останется у нас перед глазами. «Олега», которого я покамест кнопками прикрепил на степу в своей комнате, отец приходит смотреть несколько раз в день и решил перечитать пушкинскую “Песнь”, чтобы лучше его почувствовать. Сестра сразу пришла в восторг от колоритности картин, особенно от тонов “Олега”. Я думаю “Олега” поместить в раму между стеклом и картоном, не клея его. К “Богатырям” завтра окончу подрамок и начну поиски подходящих рам.

Еще раз благодарю Вас за доставленную нам общую радость и желаем Вам здоровья и сил для работы, которая и старому и малому на радость и утешение!»[649]

В начале ХХ века Виктор Васнецов не раз обращался к глубинному звучанию образа Иисуса Христа, в том числе им была создана графическая композиция «Христос Карающий», решение которой обращено к евангельским строкам – словам Спасителя: «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34), и подтверждается заключениями художника: «…но, увы, в человеке восторжествовал дух зла, нарушена духовная заповедь Бога»[650], следовательно, неизбежна борьба за возвращение к заповедям. Автор утверждал, что в мире, где столь сильно зло, неизбежно духовное сопротивление, и