Наркомы страха - Борис Вадимович Соколов

он был арестован по подозрению в причастности к контрреволюционной организации. Затем был признан невиновным и с 1939 года вновь работает в органах НКВД.

Ильяйнен и Керзон являются виновными в недобросовестном ведении следствия в отношении Никулина и Шведова».

В докладе Щербакова приводилось еще несколько аналогичных примеров. Командарм сделал справедливый вывод, что подавляющее большинство дел о шпионаже в его армии были сфальсифицированы смершевцами, поскольку основывались только на сомнительных признаниях подсудимых, без каких-либо объективных доказательств их вины — данных свидетелей или улик: радиостанций, шифровальных блокнотов, записей разведывательной информации и т. д. Щербаков и Сталин решили не обобщать «нетипичные явления» и сочли дело Никулина и Шведова, равно как и другие дела такого рода, «отдельными недостатками». Однако установит ли кто-нибудь, сколько мнимых шпионов расстреляли люди Абакумова за всю войну? Ведь дела о шпионаже по части улик — одни из самых сложных. Агента необходимо взять либо вместе с рацией, либо в момент передачи разведданных курьеру или резиденту. Сделать это чрезвычайно трудно. Поэтому соблазн просто выбить из человека необходимое признание особенно велик. Подобного опыта у сотрудников СМЕРШа вроде Керзона было не занимать, и ветераны щедро делились им с молодыми контрразведчиками. После того как развалилось дело Никулина и Шведова, Военный трибунал 7-й Отдельной армии предположил, что ранее осужденные за шпионаж Пышнов, Лялин, Масленников, Никитин и Стафеев в действительности были невиновны. Но исправить ошибку уже не было возможности: всех осужденных, кроме одного, успели расстрелять. Вряд ли в других армиях положение было принципиально иным…

В 1944 году за депортацию народов Северного Кавказа и Крыма Абакумов был удостоен ордена Суворова 2-й степени. За успехи контрразведчиков, подлинные или мнимые, Виктор Семенович получил ордена Красного Знамени, Кутузова и Суворова 1-й степени. В январе 1945 года, оставаясь главой СМЕРШа, он одновременно стал уполномоченным НКВД по 3-му Белорусскому фронту, сражавшемуся в Восточной Пруссии, где здорово обогатился за счет трофейного имущества.

О работе Абакумова в годы войны есть немало положительных отзывов, исходящих главным образом от сотрудников СМЕРШа. Вот что, например, вспоминал бывший начальник его секретариата полковник Иван Александрович Чернов: «Виктор Семенович хоть и был молодой, а пользовался большим авторитетом, в ГУКР СМЕРШ его очень уважали (попробуй не уважь, живо превратишься в германского шпиона. — Б. С.). Основное внимание он уделял розыскной работе, знал ее хорошо, и велась она активно. Начальников управлений в центре и на фронтах жестко держал в руках, послаблений никому не давал. Резковат — это да, бывало по-всякому, а вот чванства за ним не замечалось. Наоборот, если случалось ему обидеть кого-то, он потом вызывал к себе в кабинет и отрабатывал назад. По себе знаю: начнет иногда ругать при посторонних, чтобы те почувствовали ответственность, а ночью выберет минуту и скажет — не обращай внимания, это нужно было в воспитательных целях».

По утверждению бывшего начальника Особого отдела Юго-Западного, а позднее — 3-го Украинского фронта генерала армии Петра Ивановича Ивашутина, «выступая перед начальниками фронтовых управлений СМЕРШ, Абакумов не пользовался шпаргалками, четко излагал свои мысли и говорил со знанием дела. Он постоянно предостерегал нас от скоропалительных решений, основанных на одной бдительности и не подкрепленных доказательствами (и, несмотря на эти рекомендации, смершевцы благополучно продолжали фабриковать дутые дела и тысячами расстреливать мнимых шпионов, из которых абакумовские костоломы выбивали признание в работе на гестапо или абвер. — Б. С.)… Абакумов сам работал на износ и того же требовал от других. Он, однако, понимал людей, иногда считался с их нуждами…» Здесь замечательнее всего это «иногда».

4 мая 1946 года Абакумов сменил Всеволода Меркулова на посту министра государственной безопасности. СМЕРШ вошел в состав МГБ в качестве 3-го управления. Ивашутин полагал, что выбор кандидатуры Абакумова определялся тем обстоятельством, что «практические результаты деятельности СМЕРШ оказались выше, чем у НКГБ». Но вряд ли возможно даже сегодня объективно оценить, какое из этих двух ведомств в годы войны действовало эффективнее. Сколько настоящих шпионов и диверсантов поймали люди Абакумова, а скольких вывели в расход зазря, только для отчетности, мы, вероятно, не узнаем никогда. Думаю, Сталина росто разочаровал Меркулов, недостаточно боровшийся с «троцкистской опасностью», а проще говоря, лишком мало сажавший людей в тылу. У Абакумова количеством арестованных и расстрелянных все было > порядке. Подчинялся он непосредственно Сталину л как будто успел доказать любовь и преданность вож-[ю. Иосифу Виссарионовичу нравилось время от време-ш тасовать руководителей, чтобы не засиживались подолгу на одном месте, не обрастали связями и не создавали сплоченного клана своих сторонников. К руководителям органов госбезопасности это относилось в особенности. Сталин счел, что семь лет во главе НКВД для Берии и три года во главе НКГБ для Меркулова вполне достаточно, и решил попробовать Абакумова, отвергнув кандидатуру Рясного, поддержанную Маленковым и Берией.

Наиболее громкой акцией Абакумова на посту руководителя СМЕРШа стал арест Главного маршала авиации А. А. Новикова и ряда других генералов ВВС, виновных в приемке с авиазаводов бракованной техники. Это дело началось еще летом 1945-го с письма сына Сталина — Василия, командовавшего авиадивизией в Германии. В заявлении в Президиум ЦК от 23 февраля 1955 года Василий Сталин, уже находясь в тюрьме, так излагал обстоятельства возникновения «дела авиаторов»: «Мне не известно, какие обвинения предъявлены Новикову при снятии его с должности главкома ВВС, так как я был в это время в Германии. Но если на снятие и арест Новикова повлиял мой доклад отцу о технике нашей (Як-9 с мотором М-107) и о технике немецкой, то Новиков сам в этом виновен. Он все это знал раньше меня.

Ведь доложить об этом было его обязанностью как главкома ВВС, тогда как я случайно заговорил на эти темы. Ведь было бы правильно и хорошо для Новикова, когда я рассказывал отцу о немецкой технике, если бы отец сказал: «Мы знаем это. Новиков докладывал».

А получилось все наоборот. Я получился первым докладчиком о немецкой технике, а Новиков, хотел я этого или нет, умалчивателем или незнайкой. В чем же моя вина? Ведь я сказал правду, ту, которую знал о немецкой технике».

Василий ссылался на свой доклад о недостатках мотора, установленного на новом истребителе Як-9, что повлекло многочисленные аварии и катастрофы. В связи с этим 24 августа 1945 года Государственный Комитет Обороны принял специальное постановление «О самолете Як-9 с мотором ВК-107А», один из пунктов которого гласил: «За невнимательное отношение к поступающим из строевых частей ВВС сигналам о серьезных дефектах самолета Як-9 с мотором 107А и отсутствие настойчивости в требованиях об устранении этих дефектов — командующему ВВС