Настоящий мужик. История парня из Anthrax - Скотт Ян

Мы поняли, что Elektra в нас не поверили, и мы попытались сделать все, чтобы изменить их мнение. Я напомнил, что наш последний альбом был продан тиражом в семьсот тысяч копий, а Pantera выпустили первоклассную пластинку. «Смотрите, – говорил я, – если 15 % нашей аудитории пойдет и купит эту пластинку, мы только в первую неделю продадим сто тысяч копий. Вам нужно сделать минимум раскрутки, чтобы подростки узнали о новой пластинке Anthrax “Stomp 442” и тут же ее купили!»

Elektra не сделали ни хрена. Они сделали то, что обязаны сделать по контракту, но использовали все средства в своем распоряжении, чтобы найти любые лазейки в контракте. Они словно хотели, чтобы мы облажались, и пытались подорвать нам репутацию. В какой-то степени мы это предвидели и написали несколько песен вроде той же «Riding Shotgun», текст которой выражает наше разочарование этой компанией: «Два шага вперед, сто шагов назад». Elektra и копейки не потратили на радио и вообще никак не раскручивали альбом. Они будто использовали стиратель памяти из фильма «Люди в черном», чтобы все забыли, что мы вообще когда-то были группой. От стотысячных продаж в первую неделю в 1993-м мы скатились до того, что двумя годами позже едва могли продать двадцать пять за первую неделю. Казалось, это было просто невозможно и не укладывалось в голове.

Трудно было поверить, что фэны «Sound Of White Noise» слушают Soundgarden, Alice In Chains и Nirvana и больше об Anthrax и знать не хотят. Металл стал менее популярен, но не умер. Pantera продавали кучи пластинок, у Metallica были «Load» и «Reload», и оба неплохо продавались. Elektra просто накосячили. Жестко накосячили.

Хуже того, нашим поклонникам, казалось, тоже было на нас плевать. Мы выступали в клубах втрое меньше тех, что были в 1993-м и 1994-м, да и те были полупустыми. Полная деморализация. Казалось, после того возросшего уровня успеха, что мы приобрели за все эти годы, мы вот-вот раскроим себе лицо топором. Стив Барнетт прилетел на шоу в одном клубе под названием Trees, в Дип-Эллум, рядом с Далласом. В зале было шестьсот человек. Он нас живьем раньше не видел и после концерта сказал: «Парни, вы охуительны. Мы перевернем этот корабль. Это большой корабль, но вы заслуживаете того, чтобы плыть в другом направлении».

Он согласился, что это безумие, что мы не продаем пластинки и что Elektra нас наебывают, как только могут. Можно сказать, они практически закрыли дело Anthrax и сожгли его. Из группы, чьи пластинки становились золотыми с 1987 года, мы докатились до группы, кое-как продававшей сто тысяч пластинок на крупном лейбле. Нам пришел конец. Всем было похуй. А потом Стив, тот самый мистер «Мы перевернем этот корабль» Барнетт, получил предложение от Sony стать главой международного отдела. Короче, и он свалил с корабля. Так что больше нас никто не поддерживал. Никто не хотел бронировать для нас концерты и продвигать. Билетов мы не продавали. Гастроли в поддержку «Stomp 442» обернулись потерей денег. Мир полностью изменился, и по сей день у меня нет ответа, куда подевались шестьсот тысяч человек.

К концу 1995-го – началу 1996-го моя личная жизнь стала зеркальным отражением моей карьеры. На мне ежемесячно висели огромные суммы, выплачивать которые я больше не мог. Я начал паниковать, поскольку видел, что поток моих доходов начал истощаться, и я не знал, что делать. Все начало принимать масштабы катастрофы, как и мой брак. Я был ошарашен. Никогда не считал себя богатым. Но много лет подряд у меня действительно водились бабки. А потом, когда их не стало, все стало катиться в тартарары. Большую часть времени я проводил в Нью-Йорке, потому что там я работал с группой. Одному богу известно, чем занималась Дебби в нашем доме на Хантингтон-Бич.

Мы практически прекратили общение. Когда я был в Калифорнии, мы жили вместе, но не были партнерами. Мы спали в одной постели, но секса не было. Я по-прежнему считал ее другом, и мои чувства к ней не прошли. Мне хотелось, чтобы у нас были отношения. Просто я не знал, как все восстановить. Я пытался оставаться романтиком и постоянно натыкался на стену с ее стороны. Я пытался заигрывать, а она лишь отвечала: «Не-не-не, я не в настроении». То же самое у меня было с Мардж, и я не мог этого принять, потому что очень не хотел, чтобы и второй брак дал трещину. Разум кричал мне: «О боже! Ты разведешься во второй раз. Ты лох! Брак – явно не для тебя».

Я пытался. С 1994-го и до 1997-го, пока мы были женаты, я ни разу не изменял Дебби. Я по-прежнему тусил, просто больше ни с кем не спал. Я уже проебал один брак из-за своих измен и не собирался наступать на те же грабли. Я любил Дебби и хотел ей это доказать. Но к концу 1995-го – началу 1996-го, когда «Stomp» склеил ласты, мой брак тоже был на последнем издыхании.

Я смотрел на свои ежемесячные затраты в размере восьми тысяч баксов. Пластинка уже провалилась, и я подумал: «Г-м… у меня есть деньги в банке, но надолго их не хватит».

В начале 1996-го мы все находились в состоянии беспокойства и тревоги, поскольку не знали, куда катится наша карьера. Вне зависимости от решения Elektra они должны были выделить нам 1,6 миллиона баксов на третий альбом, и неважно, хотели они его выпускать или нет, поэтому мы знали, что деньги будут. Часть из них нужно было потратить на запись новой пластинки, но должны были остаться кое-какие деньги, чтобы обеспечить доход, и это приносило хоть какое-то облегчение.

Тем не менее это была бесплодная победа, потому что моя личная жизнь была жалкой, а жизнь в группе такой же дерьмовой. Я жалел себя и презирал. Я всегда буду видеть свет в конце тоннеля. Несмотря на кое-какие агрессивные тексты, я далеко не пессимист. Стакан для меня всегда наполовину полон, даже в 1996-м, когда эта линия на стакане была почти незаметной. В какой-то момент у меня отобрали членскую карточку American Express, зарегистрированную на группу, потому что я пользовался ею в личных целях. Я не воровал; наоборот, я хотел отдать все до копейки. Мне просто не хотелось залезать в долги на своих кредитках. Поэтому я пользовался AmEx, прекрасно понимая, что наш коммерческий директор в конце месяца получит счет, увидит оплату ресторана, которая явно не имеет ничего общего с затратами группы, и скажет: «Ты нам должен, придется выписать чек».

Каждый месяц я спрашивал: «Разве нам не поступит