Будни старого психиатра. Байки о пациентах и не только - Доктор Иваныч

на тебя покушается?

– Мне подмешивают чего-то, чтоб я вообще стал овощем.

– Кто это делает?

– Мать и бабка, две крысы, блин. Я не могу с ними находиться.

– То есть ты из-за них из дома уходил?

– Да, здесь страшно пипец как.

– А почему же вернулся, раз страшно?

– Они начали давить на меня.

– Каким образом?

– Голову сжимали, страх делали, мысли путали.

– Ну и какие же у тебя планы?

– Не знаю… Я их жраньё есть не буду. Пусть дают мне деньги.

– Сергей, а ты им угрожал?

– Я просто сказал, что если будут меня доставать, то убью. А какие у меня варианты?

– Скажи, а ты чем-нибудь увлекаешься?

– Ну не знаю…

– А обычно ты чем занимаешься?

– Не знаю… Телевизор смотрю, в магазин хожу.

– Друзья у тебя есть?

– Не, никого нет.

– А какое у тебя образование?

– Я на истфаке учился, но меня отчислили.

– За что?

– Сказали за неуспеваемость.

– Как ты считаешь, это было справедливо?

– Не знаю…

– Продолжать учёбу не хочешь?

– Я хотел восстановиться…

– А почему же не восстановился?

– Не знаю…

– Но ты для этого что-то делал?

– Не, ничего…

– Сергей, а с тобой ничего необычного не происходит? Может, что-то видится, слышится?

– Мне всегда страшно, предчувствие какое-то. Они боль в голову запускают и иногда мысли отключают.

– Ладно, Сергей, давай собирайся, и поедем в больницу. Ты там уже бывал, всё знаешь.

– Так они меня и там достанут.

– Не достанут, не переживай. Выходить к ним на свидания тебя никто не заставит. И от передач можешь отказаться.

К сожалению, шизофрения привела к формированию у Сергея эмоционально-волевого дефекта. О своих переживаниях и страхах он рассказывал монотонно, без эмоциональной окраски. Вопросы о друзьях, увлечениях и планах на будущее я задавал не ради праздного любопытства. Ответы Сергея говорили о его пассивности, безволии, отсутствии каких-либо интересов. В частности, он то и дело говорил: «Не знаю». Выразил желание восстановиться в вузе, но никаких реальных действий для этого не предпринял. Кроме того, он обнаружил аутистическое поведение, то есть отгороженность от общества, отсутствие привязанностей и потребностей в социальных связях.

О полном устранении личностного дефекта речь, конечно же, не идёт. Однако правильно подобранная схема лечения может значительно ослабить негативную симптоматику.

Следующий вызов ждать себя не заставил: высокая температура, одышка у женщины семидесяти восьми лет. В другое время я бы возмутился тем, что такой вызов дали не общепрофильной, а нашей бригаде. Но в эти новогодние дни, когда идёт шквал вызовов и все без исключения пашут без передышки, проявление недовольства было бы неуместным.

Открыла нам сама больная, полная женщина с седыми волосами, забранными в пучок.

– Проходите. Ой, как я расклеилась… Уж четвёртый день пошёл.

– А почему же сразу-то не вызвали?

– Ко мне сын с семьёй из Уфы приезжали. А тем более сначала ничего страшного не было, насморк и температура небольшая. Я р***нзу пила, в нос капала. Думала, что всё быстро пройдёт.

– Сейчас вас что беспокоит?

– Одышка сильная и кашель.

– Температуру мерили?

– Да, тридцать восемь и восемь. Выпила пар***мол и никакого толка.

Услышанные свистящие хрипы, ослабление дыхания и низкая сатурация давали повод заподозрить пневмонию. Но, разумеется, этот диагноз я выставил под вопросом, ведь стетоскоп не может заменить ни КТ, ни рентген.

Сделали мы больной литическую смесь для снижения температуры, в машине дали кислород и в стационар увезли.

После этого разрешили долгожданный обед. А долгожданным он был потому, что в числе прочего принёс я лоточек свойского домашнего студня. Супруга его много наготовила и переживала, что весь не съедим. Но получился он неимоверно вкусным и поэтому долго не залежался.

После обеда возникла у меня мыслишка пойти полежать в комнату отдыха, но прогнал я её и уселся в «телевизионке». Какое тут лежание, если вызовов море и кроме нас на Центре была лишь одна фельдшерская бригада. Они приехали вслед за нами, а это означало, что на очереди мы первые и единственные.

Минут через двадцать дали вызов: психоз у женщины тридцати одного года.

В прихожей нас встретили родители больной. Отец, крупный крепкий мужчина с внешностью сотрудника силовой структуры, не дожидаясь вопросов, рассказал:

– Дочь у нас опять начала чудить, вообще вразнос пошла. У неё шизофрения, вторая группа инвалидности. Раз пять в больнице лежала, и каждый раз туда силой увозили. Она же в таком состоянии вообще ничего не соображает.

– А что именно она делает?

– О-о-о, чего только не делает! С нами скандалит, мать вообще ни во что не ставит. С «голосами» разговаривает. Сегодня пошла в церковь и оттуда какую-то вонючую бомжиху привела. Ну я её сразу выкинул, естественно. А потом в ванной закрылась. Часа два прошло, мы давай стучать, но в ответ тишина. Так и пришлось дверь вскрывать.

– И что она там делала?

– Не знаю, просто сидела на краю ванны и ни слова не сказала.

– Где она сейчас?

– Вон в той комнате, проходите.

Больная, выглядевшая очень худой, с впалыми щеками и выступающими скулами, стояла на ворохе каких-то бумаг, держа перед собой раскрытую общую тетрадь. Манерная поза делала её похожей на одухотворённую поэтессу, собравшуюся декламировать свои вирши.

– Здравствуйте, Анастасия Евгеньевна! Чем занимаетесь?

– У меня настроение вдохновительное! – ответила она.

– Ну если «вдохновительное», то тогда всё отлично. Что вы читаете? Почему бумаги разбросали?

– А так надо, я же писательница.

– И о чём же вы пишете?

– Через меня мысли всех людей проходят, и по ним я пишу Великую Книгу Мира.

– Замечательно, потом у вас автограф попросим. А как же вы справляетесь с таким потоком? Вы каждую мысль в отдельности слышите или просто шум?

– По-всякому. Вообще у меня сумбур в голове, я ничего понять не могу. Да ещё этот Гамзанов ко мне пристал, от его мыслей у меня мозг плавится.

– Он вам поёт, что ли? Про мысли-скакуны?

– Нет, я не могу рассказывать. Просто он очень плохо на меня влияет.

– То есть у вас только чужие мысли, а «голосов» нет?

– Брат и Андрей, его знакомый, со мной разговаривают.

– Откуда они слышатся? Из головы или со стороны?

– В голове. Просто у нас связь ментальная.

– И что они вам говорят?

– Подсказывают, что делать, хвалят, иногда ругают.

И тут совершенно неожиданно она завопила что есть мочи:

– Уберите камеры! Уберите отсюда камеры! А-а-а! Сколько можно меня мучить?!

– А ну-ка потише! – скомандовал я. – Что за камеры? Откуда они взялись?

– Вон, везде их натыкали! Смотрите, над окном сразу четыре! Зачем ты их опять включил, т***арь? – накинулась она на отца.

– Настя, прекрати! – рявкнул