Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский

ректорском совещании (это происходит еженедельно, присутствуют проректоры, деканы, бухгалтер, секретарь) ректор информировал о содержании известной Вам бумажки и ограничился лишь тем, что заявил о том, что он обязан объявить о конкурсе еще до начала учебного года, вопросов ему никто не задавал, возражений тоже не было. Так мне рассказывал проректор по науке. Сейчас ректор в Крыму, в конце июля он вернется и, конечно, все будет делать (а, возможно, что уже и начал), как он уже согласовал с министерскими подлецами.

Я не придаю значения ни своему куррикулуму, ни преддверию 50-летия1. Все, что куда-либо напишу, – перешлют этим же подлецам, и все останется без последствий.

Дело не в том, что я обязательно хочу быть в вузе, но форма же и содержание отказа вполне в духе этих мерзавцев.

Когда меня изгнали в марте 1953 г., то даже антисемитские погромщики того времени указывали «причину» – КЗОТ, параграф 47 «в» (по непригодности).

Теперь же, спустя 15 лет, это, оказывается, можно делать даже без указания какой-либо причины. Что ж вы думаете – отменят амбицию новой формации министерских сволочей или снимут с работы ректора? Я не столь наивен. Цепная реакция слишком велика… и широка…

Сейчас я и физически не в состоянии что-либо даже сформулировать, я очень устал, каждый день экзаменую, а о душевном моем состоянии от пребывания на кафедре говорить не приходится.

Меня очень приглашают на лето в древний город Путивль, и я почти согласился поехать – чувствую, что должен отдохнуть, могу серьезно сорваться.

Предполагаю 3-го или 4-го уехать. Ежели удастся отдохнуть, то единственное, что я смогу сделать, – это выступить на Совете (к тому времени, вероятно, уже будет результат объявления конкурса – т. е. подадут, а может, уже и подыскали нужного кандидата), разоблачить ректора-подлеца, чего бы это мне ни стоило.

Учтите, что сейчас положение его самое удобное – страдная пора приема в вуз и угождения разным блатам во всех инстанциях.

Важный и нужный человеческий документ мой никому не нужен. Никулины, Сутуловы, Узбековы, Гуровы и им подобные – это ведь «золотой» фонд, если бы они были одни…, а то ведь они не одиноки.

Я очень тронут Вашим письмом, я знаю и чувствую Вашу постоянную сердечную готовность помочь. Если в голову придет Вам какой-либо удачный тезис или формулировка – охотно воспользуюсь к будущему выступлению.

Желаю Вам всего хорошего. Когда приеду, использую и то, что Нина Евгеньевна имеет теперь печать, заново составлю один документ…

Крепко жму руку, дружески Ваш Л. Карлик.

P. S. Я напишу Вам еще на рязанский адрес.

Примечание

1 Речь идет о приближающемся 50-летии Октябрьской революции 1917 года.

Л. Н. Карлик – Я. Д. Гродзенскому

1 июля 1967 г.

Раннее утро

Дорогой Яков Давидович!

Вчера днем получил Ваше дружеское письмо. Сегодня последний день работы в этом учебном году. С понедельника в отпуске и, хотя в кармане у меня лежит ж. д. билет, но может случиться, что не поеду. Случилась беда с зубами: в среду вечером зашел к врачу, она предложила сделать небольшую перебазировку (закладывается специальное вещество, вступающее в связь с протезом), я говорил, что не стоит, дескать, уже примучился к протезу, а в понедельник мне уезжать.

Я никуда не ходил и не пойду, не писал и не буду писать. Талышинский1 и Семенов2 написали в ЦК и в «Известия», согласились подписать еще Ковалев, Ипатова, Шилевская и Абросимов, но еще не подписали.

Скажу Вам откровенно, мне больше не хочется оставаться в институте, мерзавец-ректор все равно останется и каждый день будет мукой.

Я, конечно, не рассчитываю ни «разжалобить» членов Совета, ни просить их о чем-либо, но дать анализ-оценку нужно, если не непосредственно, то, может быть, без последействия это не останется. Я и не жду, чтобы мне лично это что-либо дало, но все же назвать вещи и действия именами нужно.

У Вас все еще остался какой-то пиетет к высшим чиновникам, я его давно не имею. Мне говорили, что обком «занимается» мной, но я ничего конкретного не знаю. Видимо, быть может, испытывается некое неудобство в связи с 50-летием, но это лишь мое предположение.

Бумажка Чикинская – незаконная, но разве закон существует у этих мерзавцев?

Не знаю, как удастся мне хоть немного отдохнуть, но еще немало предстоит мне трепки нервной.

Если уеду, то черкну Вам свои координаты.

Крепко жму руку.

Ваш Л. Карлик.

Примечания

1 Талышинский Абас Мехти-оглы (1924–2005) – профессор Рязанского мединститута, заведующий кафедрой уха горла, носа.

2 Семенов Юрий Иванович (1929–2023) – профессор Рязанского мединститута, заведующий кафедрой философии, впоследствии, не без посредничества М. Л. Левина (сына Л. Н. Карлика), перешел на работу в то время в самый престижный технический вуз в СССР – Московский физико-технический институт.

Л. Н. Карлик – Я. Д. Гродзенскому

Горький, 4 июля 1967

Дорогой Яков Давидович!

Можно безошибочно установить весь план действий и намерений министерских дельцов и их поддерживающих свыше, понять ту поспешность и наглость и требовательность, проявлявшиеся к рязанскому руководству вуза о незамедлительном объявлении конкурса, были даже грубейшие окрики министерского начальства «не рассуждать, а выполнять» и т. п.

Кроме обще подлых действий ректора и начальства, у последнего имеется, по-видимому, свой блатной, которого надо устроить (в Москве это невозможно, все должности заняты акулами, уезжать из Москвы неохота, Рязань близка, и я не акула). Расчет же такой:

1. На конкурс никто не подаст – самый разгар лета, все в отпуске, для подачи на конкурс надо представить характеристику вуза, ни один ректор не сделает этого без согласования с Министерством и пр.

2. Когда за летний месяц никто не подает, то, чтобы «не оставить вуз в беде», министерство присылает назначенного приказом намеченного.

3. Когда же намеченный уже работает, то в дальнейшем его «избирают» уже не по конкурсу, а как штатного, и подлость вся удалась.

Когда мы увидимся, то убедитесь, что я был прав, никуда не обращаясь, ибо некуда и не к кому обращаться.

К разбойникам с моралью и надеждой на то, что на них подействует чей-то честный или хороший куррикулум и пр., конечно, очень наивно.

Я здесь пробуду до 11–12 июля.

Привет и добрые пожелания успешного завершения капремонта.

Привет Сереже.

Ваш Л. Карлик.

Л. Н. Карлик – Я. Д. Гродзенскому

Горький, 13.VII.67.

Дорогой Яков Давидович!

Очень рад был Вашей весточке. Когда я уезжал, то знал, что почти все подписи имеются в хорошо составленном письме и что оно будет послано в два адреса.

Сегодня же получил