Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2 - Иван Дмитриевич Путилин

— С... каким... условием?..

— Вы должны принадлежать мне, или вы погибнете. К утру найдут ваш труп. Он будет белее вашего платья. Я люблю вас, вы должны быть моей. Клянусь вам, вы не знаете, что такое любовь существ особого мира, сверхчеловеческой области!

И чудовище сделало шаг по направлению к графине.

— Во имя неба, спасите меня! — громко крикнула она. — Кто там... спасите...

Но крик ее был заглушен тяжелыми портьерами, мягкой мебелью, пушистым ковром...

А вампир все ближе, ближе... Уже его цепкие страшные руки-лапы касаются ее... Уже свет его багровых глаз впивается в ее искаженное ужасом лицо, уже слышно у самых щек, у самых губ его горячее, прерывистое дыхание.

— Ах! — пронесся последний вопль-крик бедной жертвы. Высоко взмахнув руками, она покачнулась, зашаталась и грянулась навзничь, во весь рост.

Граф у Путилина. Видение будочника

— Теперь вся надежда на вас, дорогой господин Путилин! Вы один только можете расследовать это непостижимое и страшное приключение ночью в будуаре моей жены.

Такими словами окончил свой рассказ сильно взволнованный граф, приехавший к Путилину в два часа дня, стало быть, очень скоро после злополучного бала.

Признаться откровенно, я, присутствовавший при этом объяснении графа с великим сыщиком, был поражен и озадачен немало.

— Как чувствует себя теперь графиня? — спросил Путилин.

— Теперь несколько лучше, хотя все еще в очень нервном, возбужденном состоянии. Около нее — целый консилиум докторов. Утром же ее нашли лежащей на ковре в глубоком обмороке.

— И когда графиня была приведена в чувство, она рассказала вам о страшном ночном приключении?

— Да, господин Путилин.

— Скажите, граф, ваша супруга не страдает нервами?

— О нет! До сих пор она не имела понятия ни об истериках, ни об обмороках. Всегда веселая, живая, полная силы, молодости.

Мой друг погрузился в раздумье.

— Конечно, вы были страшно потрясены, граф, но, однако, не заметили случайно, не произведено ли какое-нибудь хищение из будуара вашей супруги?

— Мне кажется, что нет. Все драгоценности, надетые на ней: диадема, колье, серьги, браслеты, кольца — в целости.

— Вы произвели допрос вашей прислуги: не слышали они какого-нибудь шума, не видели кого-нибудь выходящим из дома?

— О да. Они клянутся, что ничего не слышали и ничего не видели.

— А кстати, штат вашей прислуги весь налицо? Ни один человек не исчез сегодня поутру?

— Все налицо. У меня у самого мелькнула мысль, не является ли это гнусной проделкой какого-нибудь своего, домашнего негодяя.

— Я сделаю все от меня зависящее, граф, чтобы пролить свет на это загадочное приключение... — с чувством проговорил Путилин. — Помилуй Бог, какие страсти завелись у нас в Петербурге: вампиры-кровопийцы!

— Спасибо, большое вам спасибо!

Граф распростился с нами и уехал.

Когда мы остались одни, мой друг повернулся ко мне и быстро спросил:

— Что ты скажешь на это, доктор? Не правда ли, случай чрезвычайного интереса.

— Совершенно верно. При этом и чрезвычайной загадочности.

— Твое мнение?

— Как врачу, мне является мысль, не имеем ли мы дело с любопытным явлением, известным в медицине под определением психоневрозной галлюцинации. У барыньки от всех этих шумных балов могли скрытым, незаметным образом разыграться нервы настолько, что ее хватил припадок молниеносного помешательства. Ну а как не врачу, а твоему другу, другу знаменитого сыщика, мне приходит в голову такое соображение: не замешан ли во всей этой драме самый обыкновенный любовный адюльтер... Наши чопорные матроны на этот счет грешат, ей-Богу, не менее, чем деревенские Матрены.

— Браво, доктор! — оживленно воскликнул мой друг. — Твое последнее соображение мне нравится...

— Ваше превосходительство! — раздался голос агента в дверях кабинета. — Какой-то будочник-полицейский домогается вас видеть.

— Так впустите его, голубчик.

В кабинет в своей классически знаменитой форме былых полицейских-будочников почтительно-робко вошел саженный детина. Вошел и вытянулся, руки по швам.

— Здравия желаю, ваше превосходительство! — гаркнул он.

Путилин улыбнулся. Он сам, вышедший из маленьких полицейских чинов, любил этих наивных, бравых «служивых» и всегда относился к ним мягко, сердечно и в высшей степени доброжелательно.

— В чем дело, голубчик? По какой надобности ко мне пожаловал?

— По необнокновенной!

— Почему же ты в квартал свой не обратился, если у тебя необыкновенный случай?

— Так точно, ваше превосходительство, мы обращались с донесением, а нам, как бы сказать, по шее накостыляли.

— Нам? — расхохотался Путилин. — Кому же «нам»: тебе и мне?

Будочник даже засопел от страха.

— Ну, ну, выкладывай, что с тобой стряслось.

— Так что, примерно, ваше превосходительство, по городу нечистая сила разъезжает! — с какой-то отчаянной решимостью выпалил он.

— Что такое? Нечистая сила?

— Так точно-с! Стою это я позавчерась у моей будки, вдруг гляжу, несется, словно вихрь какой, тройка, чуть не прямо на меня. Я, стало быть, еще ямщику крикнул: куда, дескать, дьявол, прешь? Поравнялась со мной, глянул я на седоков, кои в санях сидели, да так и присел наземь. Мать Пресвятая Богородица, страсть-то какая! Не люди в санях сидят, а нечистая сила, черти! Вот как перед Богом говорю, ваше превосходительство! Закутаны-то они в шубы человечьи, а лики-то у них сатанистские, дьявольские.

— Какие же именно?

— А так примерно сказать: глаза круглые, навыкате, будто шары какие, и горят это они огненным огнем. Стра-а-асть, голова круглая, губищи — во какие! — оттопырены, и из них тоже быдто огонь идет. Ахнул я, а тройка уж мимо меня промчалась.

— Сколько людей... то бишь чертей, сидело в ней? Один?

— Никак нет, только не один... Три быдто, а то — четыре.

— А тебе все это не причудилось? Пьян ты не был?

— Никак нет, ваше превосходительство.

— И больше чем один был в санях?

— Больше.

— И тебе это не со страха в глазах утроилось?

— Никак нет-с!

— Один только раз видел заколдованную тройку?

— Вчера-с опять видел!

— Что же сказали тебе в квартале, когда ты рассказал о своем диковинном видении.

— Что быдто я пьян, а потом... того... накостыляли.

— Ступай. Запишись у агента: кто ты, где твоя стоянка.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! — лихо гаркнул будочник и вышел из кабинета.

— Однако... — задумчиво произнес Путилин. — Надо, доктор, действовать, и действовать поспешно. Помилуй Бог, первый раз