Жизнь в белых перчатках - Керри Махер

сказал матери Грейс: — Ваш вертеп просто прекрасен, миссис Келли.

Та, просияв, отозвалась:

— О-о, спасибо, отец Такер. Это венецианский вертеп. Мы с Джоном купили его, когда после войны путешествовали по Италии.

Разглядывая вручную раскрашенного младенца Иисуса и остальные фигурки персонажей библейской сцены через очки в роговой оправе, отец Такер заявил:

— Просто удивительное мастерство!

— Могу я предложить вам выпить, Ренье? — спросил отец Грейс, явно чувствовавший облегчение оттого, что его попросили обращаться к князю по имени, без титулов.

Ренье попросил виски с содовой, и вечеринка началась. Скоро комната наполнилась громкими беседами и смехом. Грейс изумляло, насколько естественным выглядит все происходящее. Потягивая пряный имбирный эль, она все меньше нервничала и даже начала получать удовольствие от того, что творилось вокруг. Поразительно, но Ренье словно бы годами был другом дома; казалось, он-то начал получать удовольствие сразу.

Во время коктейлей Грейс умышленно держалась от него подальше, потому что знала: благодаря матери за ужином они будут сидеть рядом. Когда подошло время первой перемены блюд, Грейс с радостью опустилась на знакомый мягкий стул, который будто придал ей новых сил. Испустив вздох облегчения, она расстелила на коленях красную льняную салфетку. Ренье, вытаскивая свою салфетку из золотого кольца, наклонился к Грейс и сказал на ухо:

— Наконец-то мне удастся провести немного времени с красивой женщиной, ради которой я сюда приехал.

Она улыбнулась, потому что слышать это было лестно:

— Очень приятно видеть вас снова. Счастливого Рождества.

Ренье взял под столом ее руку, нежно пожал, отпустил и сказал певучим тихим голосом, напоминавшим звучание саксофона в самых низких регистрах:

— Счастливого Рождества, моя дорогая. Слов нет, до чего я рад быть здесь.

Хотя за ужином они и разговаривали, их реплики были лишь частью общей застольной беседы. Грейс успокаивало то, что отец избегал острых тем вроде недавних событий в Алабаме, смерти Джеймса Дина и компании по переизбранию Эйзенхауэра после его сердечного приступа осенью. Вместо этого в беседе коснулись планов об открытии Диснейленда, куда Джек и Маргарет намеревались свозить внуков, и новой вакцины от полиомиелита, которая, по словам Маргарет, могла избавить мир от этой «ужасной болезни». Джек и Келл с удовольствием разнесли на все корки нью-йоркский бейсбольный клуб «Янкиз» и хвалили «Бруклин Доджерс», победивший их в первенстве страны. Примечательно, что Ренье внес в разговор на эти чисто американские темы свой вклад, сделав остроумные и толковые замечания.

Перед тем как переместиться в гостиную, где был сервирован десертный шведский стол — печенье, пирожные и мороженое, — Грейс сказала Ренье:

— Поразительно, сколько вы знаете про американские парки развлечений и спорт.

— Я читаю не меньше пяти газет ежедневно, — объяснил он, — в том числе и «Нью-Йорк таймс». Хотя должен признать, что стал внимательнее относиться к новостям, касающимся сферы развлечений, после того как мое внимание привлекла одна американская актриса.

Грейс почувствовала себя теплой и мягкой, будто растаявший свечной воск, и понадеялась, что улыбка и румянец покажут Ренье, как она ему благодарна.

После десерта отец Такер с извинениями удалился спать, как и родители Грейс с Остинами, дружно твердя, что им пора на боковую, а молодежь пусть непременно гуляет дальше.

— Как насчет партии в бридж? — предложила Пегги, и все согласились.

Сестры Грейс принялись устанавливать испытанные карточные столы, давая ей возможность остаться наедине с Ренье. Он взял ее за руку, и она снова ощутила, как от этого прикосновения по телу побежали искры.

— Надеюсь, завтра у нас найдется время побыть вдвоем, — сказал князь. — Может, устроим пикник? Погода на диво хороша, а я так люблю свежий воздух.

— Превосходная идея! — оценила Грейс. — Будет просто замечательно сбежать от всех на некоторое время. Я соберу все для пикника.

Последующие часы прошли в дружеском соревновании, и Грейс очень радовалась, что Ренье идеально вписался в компанию. Он будто вырос где-то по соседству. Все ввосьмером обменивались туманными шуточками о том, у кого какие карты на руках, а Ренье смешил остальных до упаду историями о крупье и дилерах Монте-Карло — обычных монегасках, которых он считал своими друзьями.

— Боже мой, — сказала Пегги, — ни за что бы не догадалась, что вы выросли во дворце.

Ренье ответил, широко улыбнувшись:

— Вот лучший комплимент, который вы только могли мне сделать. Никогда в жизни не хотел быть неприступным князем.

Эти слова отозвались в душе Грейс. Она улыбнулась: как здорово Ренье ладит с ее сестрами! К часу ночи все старательно скрывали зевоту, и Ренье сказал, что ему пора спать.

— Вызвать вам такси? — спросила Грейс, смутившись, что не подумала об этом раньше.

— Не о чем беспокоиться. Меня ждут на улице.

— Все это время? — ахнула Пегги.

— Мой человек хорошо экипирован, — улыбнулся Ренье;

Грейс бросила взгляд в окно и была потрясена, что до сих пор не заметила большого черного «мерседеса», припаркованного на улице неподалеку от их подъездной дорожки, — слишком уж ее занимало происходящее внутри дома. Силы небесные! Она и вообразить не могла, как нужно экипировать взрослого мужчину, чтобы тот провел в автомобиле целых шесть часов.

— В следующий раз, — сказала она, — пожалуйста, пригласите его в дом. В самом крайнем случае он мог бы посидеть в кухне, где тепло и полно еды.

Ренье с улыбкой ответил:

— Это замечательная идея, — но у Грейс возникло смутное ощущение, что князю по большому счету все равно, где будет находиться его шофер. Однако вечер был слишком хорош, чтобы переживать из-за подобной мелочи.

Брат и сестры снова оставили их наедине, когда Ренье надевал свое мягкое толстое пальто. Обняв Грейс одной рукой за талию, он подошел к ней поближе, и она смогла различить слабый мускусный запах лосьона после бритья. Это был соблазнительный аромат, и Грейс закрыла глаза, вдыхая его и разрешив себе впитывать исходящее от Ренье тепло. Она чувствовала, как внутри растет желание, и не сомневалась, что вот сейчас он поцелует ее в губы, но вместо этого он запечатлел на ее щеке нежный, томительно долгий поцелуй и прошептал прямо в ухо:

— Жду не дождусь, когда же наступит завтра.

* * *

На следующий день Грейс чувствовала себя несколько неловко из-за двух мужчин в костюмах и тяжелых зимних пальто, расположившихся на клетчатом одеяле в четырех или пяти ярдах от них с курицей и спагетти в картонных коробках из местного ресторана. Она как раз распаковывала корзинку, которую собрала для них с Ренье, положив туда то, что, как ей показалось, больше всего понравилось ему накануне, и бутылку белого бургундского. Ей пришлось спросить:

— Это те же люди, которые ждали