Александр Новиков - В небе Ленинграда

- Хорошо, докладывайте,- уже мягче сказал я.

Оказалось, что немцы действительно использовали легкие деревянные строения для маскировки танков. Но как? Танк задом пробивал стену и въезжал во внутрь домика. Вот почему следы гусениц обрывались так внезапно и впритык к строениям. Решить эту загадку помогла маленькая деталь. На одном из снимков, сделанных покрупнее, дешифровщики заметили какой-то темный и тонкий предмет, выступавший из-под ската крыши. При тщательном исследовании предмет этот оказался концом ствола танковой пушки. Отпечатали несколько снимков других зданий, и на них обнаружили ту же деталь. Так внезапное исчезновение вражеских танков перестало быть загадкой. Более того, теперь мы оказались в выгодном положении. Можно было смело предположить, что танки раньше наступления темноты из Урицка не уберутся, а экипажи их пребывают в счастливом для нас, разумеется, неведении о нависшей над ними опасности и, наверное, отдыхают.

Я снова позвонил Сандалову. Владимир Александрович доложил, что полк будет в полной боевой готовности через полчаса - бомбардировщики недавно вернулись с боевого задания и еще не успели полностью заправиться горючим и взять на борт новый запас бомб. Я приказал поднять в воздух все машины и отштурмовать вражеские танки в Урицке.

На штурмовку вылетели все двенадцать экипажей, в том числе и экипаж Ромашевского. Первый удар по противнику "пешки" нанесли в три часа дня. Погода к этому времени совсем разгулялась - по чистому, омытому недавними дождями небу неторопливо плыли редкие облака, воздух был по-осеннему прозрачен, и все на земле проглядывалось удивительно четко. Лучшей погоды для пикирующих бомбардировщиков и желать было нельзя. "Пешки" с ходу вышли на цель, сделали круг над Финским заливом, перестраиваясь в хвост друг другу, и боевая работа началась.

Сандалов сам вел полк, он первым и обрушился на вражеские танки. Машина за машиной входила в пикирование, как коршун, падала на выбранную цель, летчик нажимал на кнопку бомбосбрасывателя, и спустя 15 - 20 секунд возле строений, в которых прятались немецкие танки, взметалась земля. "Пешки" накрыли цель с первого захода. Бомбы угодили прямо в домики, над некоторыми из них взметнулись языки пламени.

Налет советских бомбардировщиков оказался для противника настолько стремительным и неожиданным, что зенитчики растерялись и открыли огонь лишь после того, как Пе-2 пошли на второй круг. А вскоре появились и немецкие истребители. Это были Хе-113. Но группа прикрытия быстро отогнала "хейнкелей", и "петляковы" благополучно завершили второй заход.

Вернувшись на аэродром, Сандалов по телефону доложил о результатах штурмовки и попросил разрешения на второй налет.

- Чтобы не демаскировать себя,- сказал майор,- немцы не выведут из укрытий уцелевшие танки, а если выведут, мы накроем их на дороге. Но думаю, что побоятся - укрыться танкам днем в Урицке и его окрестностях негде.

Довод был резонный, и я согласился. Но на этот раз ввиду отсутствия элемента внезапности приказал прикрыть полк Сандалова сильным истребительным заслоном. В воздух поднялись два звена истребителей.

Через два часа "пешки" снова появились над Урицком. Но теперь служба воздушного наблюдения и оповещения врага вовремя засекла "петляковых" и их встретил очень плотный огонь зенитных установок. И все же Сандалов сумел без потерь прорваться к танкам и отбомбить их. Как он и предсказал, гитлеровцы побоялись вывести уцелевшие после первого удара машины из укрытий.

Точно установить потери противника нам не удалось. Определили их косвенным путем - по шуму моторов. Ночью на окраине Урицка вновь зарокотали танки, но теперь шум их был несравненно слабее, чем в ночь с 8 на 9 октября, и он не нарастал, а стихал, удаляясь от нашей передовой все дальше и дальше. С тех пор наши бойцы долго не видели вражеские танки на этом участке фронта.

Старая фотография

Однажды, много лет спустя после событий, легших в основу этого рассказа, мне в руки попал старый, пожелтевший фотоснимок вражеского аэродрома, подвергшегося сильной бомбежке.

- Что это за аэродром? - спросил я своего собеседника, бывшего боевого летчика, а ныне генерала в отставке Владимира Александровича Сандалова.

- Было дело, Александр Александрович. Да вы и сами знаете. Вспомните 6 ноября сорок первого, Сиверскую...

- Неужели,- воскликнул я,- результат вашего удара?

- Он самый,- Сандалов кивнул головой.

О налете на Сиверскую 6 ноября 1941 г. я знал достаточно, но мне захотелось восстановить в памяти минувшее во всех подробностях, и я попросил Владимира Александровича поделиться воспоминаниями. Вот что он рассказал. Но прежде немного предыстории.

125-й бап прилетел в Ленинград 7 сентября. Мне не терпелось побыстрее встретиться с его командиром майором Сандаловым, узнать, как подготовлены экипажи, что за летчики в полку, воевали ли раньше или впервые на фронте.

Но Сандалов пришел в штаб только вечером. Он пригнал на фронт лишь три машины, остальные 17 посадил северо-восточнее Тихвина. Поступил правильно. Мы предупредили, что все оставшиеся у нас аэродромы находятся в пределах досягаемости вражеских истребителей, и немцы часто бомбят их. Кроме того, Пе-2 были скоростными самолетами и прежде, чем сажать их на точку, следовало поинтересоваться ее состоянием, условиями, в которых придется работать пикирующим бомбардировщикам.

Три "пешки" приземлились на аэродроме северо-восточнее Ленинграда. Владимир Александрович сразу же проявил характер и тем навсегда завоевал мою симпатию. Мне было известно, что командир он с большим летным стажем, в авиации с 1926 г. и все время в бомбардировочных частях. Несколько лет, из них почти два года при мне, Сандалов служил в Ленинградском военном округе. Весной 1940 г. Сандалов получил в подчинение полк и летом отбыл в Латвию. Там он одним из первых освоил только что начавшие поступать в строевые части Пе-2 машины отличные, но непростые в полете. Словом, как командир Сандалов устраивал нас вполне. Но как человека Сандалова я знал мало.

Воздушная обстановка под Ленинградом летом - осенью 1941 г. предъявляла летчикам очень жесткие требования. Чтобы успешно воевать тогда в небе Ленинграда, мало было одного мастерства, нужно было иметь и сильный характер. Особенно это касалось старшего командного звена. Я, например, всегда придерживался взгляда: характер командира - это характер его полка, дивизии, корпуса. Он воспитывает подчиненных прежде всего своим примером. Сильный, незаурядный человек - и часть, соединение незаурядные, подстать своему командиру.

Сандалов сразу же показал свой характер. Приземлившись, он тотчас осмотрел аэродром. Аэродром не понравился ему - не было рулежных дорожек, капониров и зенитного прикрытия. Создать свою систему ПВО аэродромов мы не могли, так как не располагали для этого, как я уже писал, необходимыми средствами. Но оборудовать аэродром рулежными дорожками и капонирами могли. Не сделали этого по простой причине - о прибытии к нам 125-го бап узнали лишь в день его прилета и, естественно, подготовить аэродром для "пешек" не имели времени. Сандалов этого знать не мог, возмутился и заявил встретившему его комиссару ВВС фронта А. А. Иванову, что на такую точку сажать полк преступление, что Пе-2 не "чайки" и не "ишаки" (так летчики в быту называли истребители И-153 и И-16), а скоростные бомбардировщики, для которых требуется не просто ровная площадка.