Угловы. Семья врачей. Век Добра и Любви - Эмилия Викторовна Углова

В последние годы Виталий Александрович лечил в основном детей-инвалидов. Трудные, но хорошие результаты получаются у детей с ДЦП (детским церебральным параличом), у детей с послеродовой травмой.

Помню, как он помог девочке Ире с синдромом Дауна. Мать с ребенком жила в Москве, отец умер. Девочка самостоятельно не ходила, передвигалась на коляске, и мать привозила ее в Санкт-Петербург, устраивалась в гостинице и через каждый месяц (кроме летних) проводила лечение у Виталия Александровича. У этой четырехлетней девочки, кроме невозможности ходить, ограничения мышления, был еще комбинированный митрально-артериальный порок сердца. Виталий Александрович своим методом укрепил мышцу сердца больной девочки. После этого я договорилась с профессором Военно-медицинской академии (ВМА) Юрием Леонидовичем Шевченко прооперировать ребенка.

Юрий Леонидович тогда был заведующим кафедрой госпитальной сердечно-сосудистой хирургии. Талантливый хирург и добрейший человек, он безвозмездно прооперировал девочку. После определенного периода реабилитации Копылов продолжал лечить ее своим методом и добился положительных результатов. Ира к пяти годам стала ходить сама, а к семи годам пошла в первый класс в школу для умственно отсталых детей и была там одной из первых. Цель, которой добивался Виталий Александрович, – научить Иру самостоятельно себя обслуживать в будущем. Таких больных на лечение никто не брал, слишком много лет терпеливой работы. Но все же кто-то должен лечить таких больных и помогать им, помогать несчастным матерям. Это очень благодарная работа – учить таких детей самостоятельному обслуживанию самих себя. Мы с Федором Григорьевичем всегда восхищались результатом работы Виталия Александровича.

Однажды он оказал помощь своему сотруднику, который утром шел на работу, но из-за внезапно возникшей сильной боли в области сердца чуть не потерял сознание. Врач скорой помощи зарегистрировал на ЭКГ острый инфаркт миокарда и решил больного госпитализировать. Но больной от госпитализации отказался и попросил отвезти его к Копылову, то есть к себе на работу. Виталий Александрович положил его в стационарную палату (на втором этаже у него было несколько палат для реабилитационных больных) и выходил его без лекарств. Это, конечно, чудо! А объясняет он это тем, что своим методом он заставляет поднять на борьбу с болезнью иммунную и гормональную систему. Меня этот один случай еще не убеждает, нужна статистика, нужно много случаев, но такую статистику собрать невозможно.

Федор Григорьевич лечился у Копылова до 101 года своей жизни, а я ходила к нему на процедуры до пяти раз в год, поддерживая свое сердце и позвоночник. А позвоночник свой я долго разрушала, носила часто тяжелые сумки, тяжелые чемоданы в отпуске, выносила строительный мусор за несколько ремонтов и прочее. Однажды зимой мы с Федором Григорьевичем и сыном Владимиром были в оперной студии при консерватории, слушали «Иоланту». Дирижировал наш сын Григорий. Машина была в ремонте, и мы долго ждали троллейбус, замерзли, особенно у меня замерзли ноги. В театре ноги не согрелись, потому что я переобулась в холодные туфельки. После окончания оперы в раздевалке у меня появилась резкая боль в области пояснично-крестцового отдела позвоночника, переходящая по всей ноге до стопы. После целого комплекса мер боль не проходила, а усиливалась, и я не могла наступить на ногу. Виталий Александрович был в Москве. Приступ ущемленных и отечных нервных корешков могли снять только блокады этих нервных окончаний. Мы обратились к знаменитому нейрохирургу Виталию Александровичу Хилько. Для проведения курса блокад нужно было лечь в больницу, где он работал по совместительству. Хилько сделал мне 20 блокад с лидокаином и еще рядом обезболивающих и противоотечных лекарств, после чего боли прекратились надолго. Как-то раньше, после трудной дороги в санаторий в Крым, у меня впервые возник приступ радикулита, и мне тогда его снял нейрохирург с помощью иглотерапии – трех процедур. Но на этот раз приступ болей был очень сильный и длительный. Помогли блокады.

Виталий Александрович Хилько – удивительный специалист – нейрохирург. Он по просьбе Федора Григорьевича прооперировал одну молодую женщину, у которой выявилась аденома гипофиза. Диагноз долго не смогли установить врачи, у которых она обследовалась и лечилась, и только случайно на рентгенографии турецкого седла мозга была распознана аденома гипофиза. К тому времени женщина потеряла зрение на один глаз. Операция была проведена блестяще, и женщину удалось спасти. Отец этой женщины, талантливый художник, потом нарисовал хороший портрет Виталия Александровича и выставлял его. На своем юбилее в Военно-медицинской академии Хилько прочел интересную лекцию, в которой была подытожена очередная его работа по удалению тромбов в крупных артериях, идущих к головному мозгу. Лекция демонстрировалась слайдами, где было показано, как артистически нейрохирург удалял крупные тромбы в сонных и позвоночных артериях. Впечатление было потрясающее. Открытия в нейрохирургии сродни чуду.

* * *

Еще в 70-х годах мы познакомились со знаменитым певцом Борисом Тимофеевичем Штоколовым. На его концерт нас пригласила Клавдия Никитична Лазарева, которая приходилась ему дальней родственницей. Мы, конечно, обрадовались, так как знали Бориса Тимофеевича давно заочно. Ему, выдающемуся басу мира, принадлежит одно из первых мест среди знаменитых певцов. Борис Тимофеевич – человек легендарной судьбы, прошел путь от юнги до ведущего певца мира. Народный артист СССР вызвал восхищение слушателей и критиков разных стран. У Бориса Тимофеевича удивительная красота голоса совмещалась с актерским мастерством. На оперной сцене он создал таких могучих трагедийных персонажей, как Мефистофель, Борис Годунов, Иван Сусанин, Руслан, Досифей.

На концертной эстраде психологически тонко и достоверно отображал русские романсы и песни русских, советских и зарубежных композиторов. И вот мы на его концерте! Взволнованно мы слушали этого необыкновенного артиста, этот уникальный бас. Запомнилось, как нежно, по-шаляпински он исполнил романс Рахманинова «Не пой, красавица, при мне». После концерта мы подошли к нему, познакомились, разговорились, обменялись телефонами. После этого знакомства Борис Тимофеевич часто стал приглашать нас на свои концерты и оперы. Особенно потрясающе был создан образ царя Бориса в опере «Борис Годунов». О предсмертной сцене он рассказывал: «Я представлял царя в последние минуты жизни с криком бегающим по сцене, хватающимся за сердце. Но мне подсказал один врач, который слушал эту оперу и смотрел на мое поведение на сцене. Он сказал: “Ведь у царя приступ тяжелой стенокардии. Он не может бегать в это время. Представьте, что вам кинжал вонзили в сердце. Вы замрете и не только бегать, а двигаться не сможете!” Я его понял и кардинально изменил поведение в последней сцене».

И действительно, образ царя Бориса был выполнен у Бориса Тимофеевича до последнего движения. И здесь, как он говорил, не нужно было думать о пении, о голосе. Это было уже все отработано