Поселок Просцово. Одна измена, две любви - Игорь Бордов

сквозь маску — огромные и как будто не мои. На берегу ВП порадовала меня: она нашла (мне кажется) настоящего «куриного бога».

Пока не забыл: сегодня злой ТВ [Тимофей Вестницкий] расстрелял меня в воде медузами, а вчера я впервые в жизни плавал в море ночью: мои руки рождали в воде светлячков, — вначале я даже испугался. У МП в карманах и в рюкзаке огромное количество щелбанов, подзатыльников и затрещин для НП.

Эту тетрадь я купил на вокзале в Курске. В Москве не продаются тетради. Становится прохладно.

9/VIII

Четвёртый день на море. Сегодня я один спал на пляже. Утром самая большая скала в воде напомнила мне лицо местного егеря. Я почувствовал себя как-то странно. Почему так трудно абстрагироваться от неприятных вещей? [В дневнике не уточняется: этот егерь был очень груб с нами, запретил жечь костры и велел днём класть палатки на землю; надо, видимо, было ему дать взятку, но мы не решились.] Я смотрел на звёзды, пока засыпал. Чтобы не забыть: в долине Привидений была страшная гроза. Я вышел из палатки попи́сать, и МП сказал мне, что был камнепад. Я услышал, как катятся камни, когда засыпал снова. Не могу определить, что я чувствовал, но было как бы уютно. Вечером, когда сверкали молнии, небо из дымчато-серого становилось серебристо-розовым, а горы из промозгло-синих — могильно-зелёными. Нелегко сейчас вспоминать, что было в горах. Персики ещё не совсем поспели. В первый вечер в «привидениях» едва успели сготовить ужин. Я устал, как собака. Песни, по-моему, не пели. А утром приехали Простреловы. Сразу стало значительно веселее. Вечером дежурили МШ и ЛС. Мы прятались от грозы под орехом (дождь сквозь его листву вначале совсем не проникал), а эти клоуны, мокрые как мыши, прыгали у костра. Совсем немножко их было жалко. За ужином под орехом выпили на всех две бутылки разного вина. МШ периодически ходил через грозу к палатке ИЯ и ТВ с бутылкой, чтобы угостить их вином. Мы с МП воздавали ему хвалу. Третью бутылку не откупорили, потому что начался сильный ливень, и все разбежались по домам как тараканы. Когда дождь на время прекратился, ЛС зачем-то разжёг большой костёр, и мы немножко постояли рядом. Утром было солнце, и мы ушли в облака.

Мы пришли на эту (надеюсь) нашу последнюю стоянку вчера утром. На море была широкая солнечная дорожка на юго-востоке. Многие уже искупались, когда я спустился на пляж, и ВП сказала мне, что медузы радужные. Я видел это. Я плыл вокруг скалы-егеря с маской. Я решил, что медузы такие от утреннего солнца.

Второй день с трудом отделываюсь от эротических фантазий. У МШ и ЛС тоже плохи дела. МШ считает, что это от долгого воздержания и обнажённых девушек у моря. А я думаю, что ещё это от солнца и праздности, и вина. Но сегодня лучше.

Пока не забыл: я первый искупался в море. Меня удивляло, что другие так не торопятся. Играла музыка.

10/VIII

Снова спал у моря. Сон был нехороший. И очень реальный. Я проснулся, когда во сне понял, что это сон. У меня затекла рука. Начинало светать. Я выглянул из-за камня и увидел, что на востоке небо розовеет. Из мазохистских (по всей видимости) соображений пытался вспомнить каждую деталь сна. Вечером один ушёл от костра, искупался [голый; мы вообще с Шугой и Смирновым почти всё это время по пляжу голыми ходили], а когда выходил на берег, меня осветили фонариками от костра. В общем-то я был рад, что явился причиной общего веселья. В этот раз я не испытал особого удовольствия от купания. Не только потому, что было прохладно. Слишком долгий заход в воду, кругом камни и видно только поверхность воды. Мы были чужими: я и море. Я уже не боялся светлячков, но только смотрел вокруг: на таинственные водорослевые камни, на берег (огонь чуть мерцает, и то, что поют, еле слышно), на серебристо-чёрную, морщинистую поверхность вокруг меня. Я не улавливал ни одной зацепки к единству. Я плыл обратно.

Пока не забыл: дорожки бывают не только солнечные и лунные, но и корабельные и даже звёздные.

Пришёл ТВ в мою тень и лёг спать на мой коврик. Он не выспался. Я переместился на напопник.

С каждым днём всё труднее вспоминать, что было в горах, свои ощущения. Мне было хорошо в облаках. Когда они накрыли нас, камни действительно стали похожи на привидения. Мне очень хотелось, чтобы нам удалось подняться над облаками. И так случилось. Наверху я много фотографировал. Несколько раз на ходу снимал рюкзак. Точнее, мы оказались между облаков: они были вверху, совсем рядом, и под нами. Там, внизу, они иногда разрывались и было видно далеко-далеко холмы побережья и море. Потом дыры затягивало. Когда мы шли в облаках, ЛС и МП видели колибри, а ещё МП сказал, что хорошо так идти, понятия не имея, куда идёшь. У меня по этому поводу родился сюжет, и какое-то время я его обмозговывал. А сегодня МП, не зная того, угадал мой сюжет «сон-реальность». Меня спросили: как мне спалось сегодня у моря? и я сказал: хорошо, только сон был нехороший, такой чересчур реальный. На это МП в своей неизменной спокойно-шутливой манере с государевскими (московскими?) интонациями выдал следующее: «Так и должно быть. Откуда нам знать: может быть, сны — это и есть реальность, а то, что происходит, когда мы просыпаемся — это сон?». ИЯ вставила, а МП подтвердил, что, возможно, те, кто не видят снов, не живут. Всё-таки ужасно, когда сон настолько реален: практически — моё повседневное в подсознании и в сознании, лишь слегка вычурное и раскрашенное.

По дороге на Джурлу-1 сфотографировался рядом с высоким жёлтым цветком. По-моему, отличный снимок. С видом на яйлу и близкие облака [в то время нельзя было сразу увидеть, какой вышел снимок; всё оставалось на плёнке, которую потом надо было проявить; Яйла — в Крыму так называется холмистое плоскогорье]. Вечером ходил смотреть на море (Джурла-1 низко в уютной долине). Облака над побережьем были как дымки или испарения. Хотелось увидеть больше моря, и я ушёл далеко по холмам на юг. Спустившись в расщелину между холмами, очутился в мрачном, зловещем, диком сказочном лесу. За новым холмом оказался следующий. Я решил возвращаться: с севера мне в спину летел холодный ветер, я видел — он нёс новый дождь. Стыдно признаться: мне не хотелось промокнуть. Снова спускаясь к лесу, я услышал голос