Пишите мне на медсанбат - Людмила Петровна Дробинская

в прохудившихся кирзовых сапогах и шинели в дырочках от минных осколков, удивила меня отличным знанием кратчайших тропок и дорожек ко всем медицинским учреждениям Красного Бора.　

Санинструктор батареи противотанкового артиллерийского полка В. В. Пальчевская (Иванова).

Батарея, в которой служила Пальчевская, почти всегда била прямой наводкой. Сколько мужества, стойкости требовалось при этом! И Валентина все время была среди своих боевых друзей. Она перебегала от одного орудия к другому, помогала батарейцам, подносила снаряды, перевязывала раненых. В часы, свободные от боя, строчила коротенькие письма от имени раненых однополчан.　

В одном из боев, когда у орудия остались в живых лишь командир взвода Петр Валахов и самый «маленький» на батарее Коля Виноградов, к ним пришла Пальчевская. Еще один разрыв снаряда — и всю тройку засыпало мерзлой землей. Их откопали шедшие следом пехотинцы 13-й дивизии. Потерявшего сознание, контуженного Валахова санинструктор, собрав последние силы, оттащила в укрытие, затем проводила в госпиталь. Валентина, страдая от шума в ушах и нестерпимого гула в голове, вернулась к своим батарейцам в Красный Бор.　

В одну из ночей, когда беспорядочно и тревожно взлетали осветительные ракеты над передним краем, в просторном блиндаже, где отдыхали артиллеристы, распахнулась дверь. Пальчевская осторожно спускалась по ступенькам, держа в руках большой самовар.　

— Подъем! Чай будем пить, — услышали бойцы знакомый голос Валентины.　

— Вот так Валя! — в восхищении развел руками пожилой боец Тупкин, причмокнув от удовольствия. — Совсем наш самовар — вятский.　

Пили чай из самовара и были счастливы. Много ли надо бойцу на передовой, чтобы почувствовать себя счастливым. И эту радость, пусть минутную, принес добрый человек — Валя, общая любимица.

А под утро ее вызвали во второй расчет к раненым. Она идет узкой дорогой, прислушиваясь и вглядываясь. Ночью трудно ориентироваться даже в знакомых местах. Кое-где постреливают с деревьев замаскированные «кукушки» — окраина поселка еще у гитлеровцев. Внезапно доносится приглушенная чужая речь. Валя замирает у дерева — рука потянулась к «лимонке». Девушка поняла, что в темноте спутала дорогу.　

Голоса отдаляются и затихают. Валя медленно отползает назад, возвращается на тропу, то и дело проваливаясь в воронки, выходит наконец к расчету.　

— Как ты добралась? — с удивлением спрашивают ее.　

— Пустяки, — отвечает Валя. — Что, серьезно ранен Осипов?　

Только перевязав и отправив бойца, девушка стаскивает прохудившиеся сапоги. Но просушить их все равно негде…　

В девятом часу утра багряное солнце медленно поднялось над горизонтом. Начинался новый фронтовой день. Валентина отправилась за пополнением в штаб полка. Ее обязанности ежедневно расширяются. Этому, наверное, способствуют и ее открытый, общительный характер, живой ум и знания, вызывающие уважение у артиллеристов, — как-никак инженер!　

Когда Валя отлучилась из батареи, повар затопил походную кухню. Легкий дымок пробил себе дорогу между деревьями и чуть поднялся над поредевшим лесом. Сразу же ухнул тяжелый снаряд — «засекли». Разрыв — и вместо землянки глубокая яма. Долго сокрушались подбежавшие бойцы, откопав в яме санитарную сумку, сплющенный самовар. И сообщили в штаб: при прямом попадании погибла санинструктор Пальчевская…　

А Валя в это время спокойно шла, не подозревая о случившемся. Внезапно начался минометный обстрел. Она залегла за бугорок. Осмотрелась. В нескольких шагах от нее лежали раненые бойцы. Немцы методично бросали мины туда, где шла тропа и где теперь зияли черные ямы. Валя посмотрела на часы — засекла время. Стреляли каждые пять минут. Нужно уложиться. Сняла шапку, шинель, ремень, потуже заколола тяжелые косы и рванулась вперед.　

Только пять минут… Резким движением сильных натренированных рук Вали подхватила одного раненого. Это был боец 1-го дивизиона Латыпов. Перетащив его за кочку, девушка упала ничком в мягкую, перемешанную со снегом землю. За поваленным забором разорвалась мина, взлетели комья земли и осколки. Валя вновь бросилась к бойцам и вернулась еще с одним раненым.　

Вскоре спасенные ею воины были доставлены в полковую санчасть. Валя же продолжала свой путь. На батарею она вернулась с пополнением. Радость товарищей при виде ее, живой и невредимой, трудно передать.　

— Суждено тебе долго жить, товарищ Валя, — сказал ей тихо Тупкин, — Вот только… самовар жаль. Мало им попользовались.　

Через несколько дней стаял снежный покров, обнажив почерневшую, исковерканную снарядами и бомбами землю. Дороги расползлись, превратились в густое месиво, в котором беспомощно буксовали машины.　

27 февраля получили приказ взять Саблино.　

В ту ночь танкетки вывели батарею вправо от Московского шоссе и оставили ее прямо в открытом поле. За этим насквозь простреливаемым клочком земли, за опушкой леса были враги. Противник открыл по батарее ураганный огонь.　

Валентина — единственный медик на этом поле боя — оттаскивала раненых в ямы и воронки. Девушку оглушило, она плохо слышала, движения ее были автоматическими. А кругом падали товарищи. Перевязывая кого-то, Валя почувствовала, что ей в сапог будто налили кипятку. Это была ее кровь — рядом разорвалась воздушная мина «малютка». Валя туго затянула ногу бинтом.　

Налетели самолеты. На батарею посыпались бомбы. Валя потеряла счет времени. После каждого налета она погружалась в кратковременный сон, привалившись к земле в какой-нибудь из ям, чтобы, заслышав шум мотора и свист падающих бомб, снова ползать по полю, спасая товарищей. Так прошел этот запомнившийся на всю жизнь день. К ночи оставшиеся в живых с горьким чувством утраты хоронили павших.　

Много было еще боев в районе Красного Бора. Не раз участвовала в них батарея и ее бессменный санинструктор товарищ Валя. Она спасла немало бойцов из бригады морской пехоты. Среди них был командир взвода разведчиков. Тяжело раненный в бедро, он пролежал в снегу трое суток. Когда Валя обнаружила его, он попросил пить. И котелок красновато-зеленой воды из воронки, принесенный Валей, чуть не стоил ей жизни: пуля, просвистев над ухом, скользнула по каске. С трудом отодрав примерзший к земле дубленый полушубок командира, девушка оттащила разведчика к санитарному фургону.　

Наступила весна. В марте немцы стали обстреливать Красный Бор из тяжелой артиллерии и шестиствольных минометов. Не стало бора, не стало берез и сосен. Дороги развезло окончательно. Бойцы страдали от простуды, одолевала сырость. К людям, спавшим в землянках на ящиках, под утро подбиралась вода. Согревать пищу было негде. Ее доставляли в термосах, нередко ценою жизни.　

В конце марта бои в районе Красного Бора затихли. А в мае санинструктор Пальчевская была отозвана на свой завод «Русский дизель».　

Работая инженером, она еще долго в мыслях оставалась среди своих товарищей в траншеях, в медсанбате 13-й стрелковой дивизии, где служила ее подруга черноокая Марийка. Марийка до войны была учительницей. Девушки встретились в