Пишите мне на медсанбат - Людмила Петровна Дробинская

действия в районе Красного Бора, начавшись феврале, продолжались с перерывами до 22 марта. Наши войска отвоевали территорию в 70 квадратных километров, которую вражеские батареи продолжали постоянно утюжить огнем.

Из Красного Бора и его окрестностей ушли уже многие, кто сражался здесь в первые дни. Не видно гвардейцев. По пути в другую армию к нам заехал попрощаться начсандив 268-й подполковник Д. И. Банщиков. В санитарный отел явились с докладами начсандивы 13-й и 189-й дивизий майоры Княжский и Сомов. Медики полков этих дивизий заняли пустующие землянки в Красном Бору　

Просматривая оставленные в санитарном отделе списки личного состава медицинской службы 189-й дивизии, я видела знакомую фамилию — Кашменский. Знала этого храбрейшего человека, бывшего старшего врача 247-го артпульбата сражавшегося осенью сорок первого под Пушкином. Как он тогда боролся за каждое место для раненых пулеметчиков в любой машине, которая следовала через Египетские ворота в Ленинград! А сам ушел из Пушкина одним из последних.　

Капитан Ю. Н. Кашменский занял в Красном Бору освобожденные какой-то санитарной частью два просторных подвала. В коробке сгоревшего дома «спрятал» небольшую серую медицинскую палатку.

Старший врач 891-го стрелкового полка 189-й стрелковой дивизии военврач 3-го ранга Ю. Н. Кашменский.

Части 189-й дивизии не сумели далеко пробиться, но от них шло много раненых. Побывав в санчасти 891-го полка этой дивизии, я сама в этом убедилась. Удивилась видя, как долго они сидят и лежат на полу и на носилках в ожидании санитарных машин.　

Я пошла за разъяснениями к уполномоченному начсанарма Г. М. Гольдину. Санитарный транспорт, как оказалось, вышел из эвакоприемника рано утром, но почему-то задержался в пути.　

Кашменский сидел на опрокинутом ящике у стола, накрытого белой простыней. На его бледном, чисто выбритом лице блестели капельки пота. Сняв с правой руки перчатку, он просматривал и подписывал медицинские справки о раненых. Увидев меня, Кашменский недовольно проворчал:　

— Черт знает, что делается! И о чем только думает санитарное начальство? В двух подвалах раненые, и нет ни одной санитарной машины.　

— Скоро должны подойти, — успокоила я его. — Они уже давно вышли из эвакоприемника.　

В это время в подвал спустились санитары, доставившие двух раненых: старшего сержанта с огнестрельным ранением мягких тканей плеча и младшего лейтенанта, раненного в грудь. Сильное кровотечение и одышка делали состояние второго тяжелым. Кашменский быстро подбинтовал грудь младшего лейтенанта специальной повязкой с прорезиненной тканью, а сестра Васильева ввела в вену предплечья хлористый кальций.　

Едва увели раненых, как к санчасти подошли санитарные машины, и эвакуатор эвакоприемника старший лейтенант Михаил Егоров доложил, что из-за повреждения артогнем деревянных настилов санитарный транспорт задержали в Колпине.　

Через короткое время всех, кого надо было увезти, увезли, и врачи А. Балицкий и А. Бонфильд тут же за столами, положив головы на руки, мгновенно уснули, а санитарные инструкторы старшины Петр Асафьев, Василий Сараев и Василий Родин опять собрались в батальоны за новыми ранеными.　

Подходили к концу третьи сутки напряженнейшей работы санчасти, когда в землянку вошел незнакомый военный с генеральскими лампасами. Походил по помещению, посмотрел на раненых, на врачей, не поднимавших глаз от операционных столов. На его замечание о некотором беспорядке в санчасти Кашменский, оправдываясь, довольно резко ответил, что ни он, ни его товарищи не помнят, когда отдыхали в последний раз, и вряд ли могут сказать, какое сейчас время суток. Генерал ничего не ответил, круто повернулся и поднялся по ступенькам вверх.　

Вечером Кашменского вызвал командир дивизии. С тяжелым чувством шел старший врач на КП, в район Поповки, ожидая разноса. Он понимал, что держался с незнакомым генералом не совсем так, как положено. Наверное, надо было ему найти какие-то другие слова…　

Рядом с комдивом полковником П. А. Потаповым Кашменский увидел генерала, утром побывавшего в санчасти. Генерал поднялся навстречу, пожал руку, поблагодарил за службу и ввинтил в его гимнастерку орден Красной Звезды, предложив представить к наградам лучших людей санчасти… Надо ли говорить, что Кашменский с особым рвением выполнил этот приказ.　

— Я слушала Кашменского, и на память пришел его рассказ о том, как он стал медиком.　

В тридцатые годы, закончив десятилетку при Академии художеств, Кашменский ухитрился успешно сдать экзамены в четыре института одновременно: в технологический, коммунального хозяйства, арктический и медицинский!　

— Поступай в любой из них, — серьезно сказал отец. — Только не в медицинский. При твоей рассеянности и легкомыслии это опасно.　

— О, решено! — ответил Юра. — Иду в медицинский.　

Много позже старший библиограф Публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина Николай Кашменский из всех врачей признавал только своего сына.　

Вскоре 189-я дивизия тоже ушла из нашей армии. Перед отъездом к нам в санитарный отдел заехал начсандив Евгений Петрович Сомов. Как всегда, увлеченно, с мягким юмором рассказывал он о своих товарищах.　

— В боевой обстановке, — говорил он, — человек как на ладони. Сразу ясно, кто он, можно ли на него положиться. Вот полковые врачи Юра Кашменский и Миша Оглоблин. Оба мужественные, жизнерадостные, отличные военные врачи. Оглоблина в Красном Бору контузило, и его отвезли во фронтовой госпиталь. Но он там не задержался и, умолчав о головокружениях, упросил выписать его. Примчался в свой полк, теперь руководит объединенной санчастью двух полков. Кашменский — редкой храбрости и души человек. Больше чем кто-либо другой он знает работу каждого фельдшера или санинструктора, кому надо помочь, кого выручить. Врачи, подобные Кашменскому, Оглоблину, Тайцу, — люди высокого накала.　

Сам Сомов тоже был из таких людей. Он не покидал Красного Бора во время боевых действий. За медсанбат, расположенный в Усть-Ижоре, был спокоен. Комбат майор Гельман и старший хирург Н. П. Золотухин, знал он, обеспечат полноценную помощь раненым.　

Полковые медпункты в Красном Бору Сомов обходил днем и ночью. Он всегда был в курсе их дел и в трудные минуты помогал им. То, что начсандив разделял со всеми медиками полков трудности и опасности боевой обстановки, подбадривало людей, давало им новые силы.

Товарищ Валя

На земле Красного Бора храбро воевали батареи 690-го истребительного противотанкового полка. Они появлялись то под Чернышевом, то под Поповкой, то под Поркузи, огнем своих пушек поддерживали наступление наших подразделений.　

Широкой известностью в полку пользовалась санитарный инструктор одной из батарей, в прошлом выпускница Индустриального института, талантливый инженер-механик Валентина Пальчевская. Весной сорок второго ее, сандружинницу фронтового госпиталя, направили наконец после ее долгих просьб в действующую армию. В феврале сорок третьего она со своей батареей пришла в Красный Бор. Тогда-то и состоялось наше знакомство. Старший сержант медицинской службы, высокая девушка