Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

что если они добровольно вернутся в Советский Союз именно в то время, когда их товарищей арестовывают и расстреливают, они тем самым докажут Сталину свою беззаветную преданность и уже за одно это заслужат иного отношения»[289].

Подчёркиваем: «возвращались… как только приходил приказ», потому как грехов за собой не знали. А вот Игнатий Рейсс – знал, потому как был «правоверным» троцкистом, причём своих убеждений особенно и не скрывал, поддерживая связь с обосновавшимися в Нидерландах сторонниками Льва Давыдовича. Вот как писал о нём Вальтер Кривицкий, не только его коллега, но и старый друг:

11 июня, в день, когда в Москве была объявлена чистка восьми генералов Красной Армии во главе с маршалом Тухачевским, мой друг Рейсс поехал в Амстердам, о чём скоро узнали в ОГПУ. Там он тайно совещался с Х. Снивлиетом, членом парламента, лидером профсоюза транспортных рабочих Амстердама и признался в сочувствии троцкизму. У ОГПУ везде были глаза и уши. […]

Рейсс был глубоко обеспокоен чисткой среди старых большевиков и расследованиями по делу о государственной измене и решил порвать с Москвой… Рейсс был настоящим идеалистом, посвятившим себя делу коммунизма и мировой революции. Он всё глубже и глубже уверовал в то, что политика Сталина всё в большей степени перерождалась в фашизм…

Он говорил мне о крушении иллюзий, о своём желании бросить всё, уехать в какой-нибудь отдалённый уголок и забыть прошлое и настоящее[290].

О том, к чему мог привести Советский Союз Троцкий, так же как и о его отношении к русскому народу, мы говорить не будем – и без того известно. А вот то, что разведчик-нелегал реально превратился в двойного агента, – это уже очевидно. Не мог же он «впаривать» голландским троцкистам свою «легендированную» биографию преуспевающего чешского предпринимателя, увлёкшегося вдруг идеями «демона революции»! И то, что «идеалист Рейсс» мечтал куда-нибудь уехать и всё забыть – это для нас очень интересно, потому как на самом деле Натан Маркович поступил совершенно по-иному: «Летом 1937 г. он выступил во французской прессе с обвинениями в адрес сталинского руководства, объявил о поддержке IV (троцкистского) Интернационала»[291].

Но перед тем, 17 июля, Рейсс передал через связного в советское полпредство в Париже пакет, в котором находились его орден Красного Знамени, партбилет Польской компартии и довольно объёмистое письмо, адресованное Центральному комитету ВКП(б) – с теми самыми словами про «выбор свободы» и «возврат к Ленину». Был там ещё и такой призыв: «Долой ложь о “социализме в отдельно взятой стране”! Вернёмся к интернационализму Ленина!»[292]

Рейсс рассчитывал, что его письмо, как положено, будет незамедлительно передано в Центр, но так как он уже вызывал подозрения и был замечен, что называется, «в порочащих связях», то письмо было прочитано на месте пребывавшим тогда в Париже «Дуче» – Шпигельгласом… В последующие подробности мы вдаваться не будем, так как есть несколько версий произошедшего, но всё это имеет к нашему повествованию лишь опосредованное отношение: «В ходе полицейского разбирательства были установлены следующие факты.

Ночью 4 сентября в стороне от дороги, ведущей из Лозанны на Шамбланд, было обнаружено тело неизвестного мужчины в возрасте около сорока лет, изрешечённое пулями. Пять пуль в голове и семь в теле… В кармане был найден паспорт на имя Ганса Эберхардта[293] и железнодорожный билет во Францию. […]

Когда 5 сентября я узнал о смерти Рейсса, я понял, что моё собственное положение отчаянное. Я знал, что Сталин и Ежов никогда не простят мне участия в деле Рейсса.

Передо мной был выбор – либо пуля на Лубянке от рук сталинских официальных палачей, либо струя из пулемёта от тайных сталинских убийц за пределами России»[294].

Глава 16

«Гуд бай, Англия!»

«Жить стало лучше, жить стало веселее!» – сказал товарищ Сталин за два года до описываемых событий, на I Всесоюзном совещании рабочих и работниц. Для сотрудников лондонской резидентуры вопрос этот представлялся весьма спорным, применительно к себе, разумеется, – насколько именно лучше, как и почему веселее.

Лучше – это то, что постоянно возрастало количество добровольных помощников, притом – в самых разных областях. «Стефан» докладывал по возвращении в Москву:

«Джеймс» познакомил меня с «Сократес». Происходит из полупролетарской семьи. Мать его больничная сестра. Он учился в Кембридже на стипендии. Изучал греческий и латинский языки. Там стал членом компартии. Был очень активен. По окончании учения ушёл в интернациональную бригаду в Испании. Был тяжело ранен в горло. Вернулся в Англию. Когда я его последний раз видел, он всё ещё возился со своей раной. Работал в Кембридже заведующим партийного книжного магазина. Мы хотели использовать <его> на работе в аппарате организации. Он бросил свою работу и ушёл из поля зрения своих товарищей. Я его связал с «Хамфрисом» [?].

«Сократес» очень простой и преданный товарищ. Он происходит из очень бедной семьи. Стал коммунистом не только из теоретических соображений. Он спокойный, скромный человек и привык к тяжёлой жизни. Готов всё для нас сделать. Предан партии и её интересам. Уже работая с нами, он отказывался знакомить нас со своими товарищами в Кембридже, могущими быть нам полезными, только потому что не хотел лишать партийную организацию её лучших людей. Он довольно образован, дисциплинирован и обладает открытым характером. Одно время жил с девушкой-работницей, а перед моим отъездом женился на американке, товарищу по Кембриджу.

«Сократес» в материальном отношении целиком зависит от нас. Будучи здесь, я уже несколько раз писал и обращал внимание соответствующего отделения на то, что «Сократесу» надо помочь, что он бросил свою работу ради нас, то, что он нуждается, особенно в связи с своим ранением, в поддержке.

Какие функции выполнял «Сократес» – нам неизвестно. Зато с «Маргарит» всё предельно ясно: «Ей около 35 лет. Была на партийной работе в германской компартии. Английская гражданка. Руководительница германской партийной группы в Лондоне. Платный работник английской компартии – работает по МОПРу. Давала нам изредка информации о германских коммунистах в Англии и о германских троцкистах».

Информация о германских коммунистах позволяла открывать новые перспективы работы не только по Германии, но и по другим странам Европы – известно, что большой процент эмигрантов из рейха составляли евреи, имевшие родственные связи по всему континенту, а также – в Соединённых Штатах Америки, постепенно превращавшихся в «Землю обетованную». Немалую ценность представляла и информация по троцкистам, как раз тогда готовившимся объединиться под знамёнами IV Интернационала…

А вот ещё один материал, который для Дейча, точнее даже для всей лондонской резидентуры, оказался итоговым на тот период: «23 июля 1937 года “Скотт” подготовил и передал ещё один доклад “О студентах в партии”, где