К себе возвращаюсь издалека... - Майя Анатольевна Ганина

Кривец бурно выразил свое согласие и горячо стал говорить, что с удовольствием пошел бы замом к Суковатову, поучиться. На что майор махнул рукой:

— А ты не хитри, не мечись. Ты помни: чем проще живешь, тем хитрей.

Я раскрыла рот, чтобы полностью переварить и осознать этот великолепный афоризм, которым я, кстати сказать, руководствуюсь всю жизнь, — больше, впрочем, из лени и природной бездарности к «хитрению», но Суковатов продолжал:

— Подполковника Ф. знаешь? После училища он был начальником узла связи, оттуда пошел в пограничный институт. С людьми до института не поработал, понимаешь, нет?.. Кончил, хотели назначить комендантом участка, попробовали — по деловым качествам не подошел. Тык, мык… Взяли в штаб начальником огневой подготовки, но и там не подошел, все дело завалил… Поставили помощником начальника штаба — писарская должность, всю жизнь проработал, командиром быть не мог. Понимаешь, нет?.. — И мне: — Понимаете, нет?..

Кривец снова говорит, что он прекрасно все понимает, осознает и очень бы хотел поработать хотя бы год на Беринге (у Суковатова нет зама), пусть Анатолий Сергеевич замолвит словечко. Суковатов смотрит мимо него, ставит на стол толстые локти и, развернув кулаки в стороны, непринужденно потягивается. Подходит к графину, наливает стакан квасу, который делает все тот же Ваня Воронин, зевает, включает радио, слушает последние известия так, будто нас тут и нет вовсе. Услышав, что американцы потеряли в боях двадцать шесть человек, говорит, подавившись издевательским смешком:

— Вот это тряханули! — и насупливает седые жестковолосые брови.

— Ну, ладно, — обращается он к Кривцу. — Иди устраивайся в казарме, там свободные койки есть. А вас, — это он мне, — в комнате для гостей поселим. Пять дней, может, ждать будете, да на «Углегорске» уедете. Как раз он через пять дней пришлепает. В баньку сходите в субботу, у нас с квасом парятся. Любите париться?..

Люблю… Но надеюсь до субботы не дожить здесь.

Доживаю до субботы и до воскресенья, а в понедельник прибывает наконец разлюбезный «Углегорск», я благополучно погружаюсь на него. Следующий раз он придет на Беринг через две недели.

За эти пять дней я успеваю досыта наговориться с Суковатовым, разобраться в делах заставы. Восторженно восхищенного удивления первого дня у меня не остается: есть и тут, как во всяком живом деле, свои грехи и огрехи. Но общее впечатление идеальной чистоты, порядка, дисциплины и заботы командира о солдате тем не менее сохраняется.

Я сижу у Суковатова в кабинете, жду, читаю солдатские письма. Суковатов разбирает какие-то свои бумаги: и у пограничников, оказывается, большая отчетность.

«…Здравствуйте, Анатолий Сергеевич и Клавдия Дмитриевна, также Таня и Сережа, с гражданским приветом бывший ваш подчиненный Василий… Анатолий Сергеевич, может, вы на меня обижаетесь, но я на вас никогда не обижусь, потому что вы меня на правильный путь поставили, а для меня сейчас это главное, вы мне хорошую школу дали, а это в гражданке и мне пригодилось».

«…Знаете, Анатолий Сергеевич, разница между заставой и тем подразделением, где я дослуживал два месяца, как небо и земля. На заставе чувствуется дисциплина, порядок, строевая подтянутость, а здесь совсем противоположное. Вот сейчас вспоминаю, и как-то приятно чувствовать, что служил на такой хорошей заставе. Очень часто вспоминаю ребят из своего отделения Замогильного, Яшина, Лисуна, Щигорьева, а вот от Ефремова остался какой-то неприятный осадок.

В семейной жизни у меня все хорошо. 14 октября родился сын, назвали его Сережа. Работаю в автоколонне автослесарем 4-го разряда, получаю 94—99 руб. в месяц. Сейчас хожу на подготовительные курсы в университет…»

Сына Анатолия Сергеевича тоже зовут Сережа, ему лет семь. В день приезда я отправилась в поселок и спросила, проходя, Сережу, где здесь почта. «Показать?..» Я думала, он выйдет за калитку и махнет рукой в направлении почты, так сделал бы любой из наших городских ребятишек. Сережа сел на велосипед и медленно поехал впереди меня, часто оглядываясь, не делась ли я куда-нибудь. Доехал до почты, развернулся и укатил. Белобрысый, голубоглазый, худенький — смешной… Есть у него еще две дочки: старшая учится в Москве в институте, младшая здесь, в школе.

В армию Суковатов попал в сорок втором году и так до сих пор и служит. Дослуживает до пенсии: Анатолий Сергеевич не скрывает этого — устал. Жизнь длинная была: фронт, потом оперативные войска в Прибалтике — тоже не лучше фронта, из-за каждого дерева ждала пуля. Еще пять лет. Ну, а потом пограничные войска, сначала там же, в Прибалтике, потом на Сахалине, после в Черновцах. В шестьдесят первом году его демобилизовали, он уехал в родную Рязань, работал директором ресторана, но в отделе кадров затеряли часть документов, поэтому пенсию Суковатову не дали, он пошел дослуживать. В шестьдесят первом году попал на Командоры и служит по сей день. Устал, конечно, устал…

«…Анатолий Сергеевич, если ответите, то напишите, пожалуйста, как дела на заставе, конечно, как там ребята. На каком счету застава. И напишите, как дела у Мирошниченко. Забыл он меня. А знаете, как хочется побывать на заставе, сходить в наряд. Конечно, некоторые скажут, вот синтементалист какой нашелся, кому как, а я бы пошел служить опять на заставу. Вот в феврале на Алеутских островах было землетрясение. Как там поселок, потревожило или нет…»

Ну что ж, майор Суковатов вложил свою лепту в дело воспитания мужского населения Советского Союза. Как теперь другие, молодые?..

В воскресенье мы едем за грибами. Среди кочек в тундре, покрытых ивой размером с подорожник, крушиной и шикшей, растут обыкновенные большие грибы: белые, подосиновики, подберезовики. И еще тут поля, словно бы засыпанные крупными, с голубиное яйцо, розовыми бусами — это морошка…

8

Ну вот, Курилы. Остров Парамушир.

Еще на сходнях «Николаевска» я услышала:

— У нас трясет, а они беспокоятся?..

— Фон у вас затертый какой-то, я смотрел сейсмограмму…

— Так ведь мы на самой дороге, помехи большие…

Это разговаривали вулканологи про вулкан Эбеку, расположенный над Северо-Курильском. После, где бы я ни ходила, разговоры были приблизительно одни и те же:

— …Говорили, в овощехранилище надо бежать, оно бетонированное…

— Как начнут камни лететь, так что оно, твое овощехранилище!..

— А если лава пойдет?

— Лава в Охотское пойдет, а камни не долетят сюда: двенадцать километров!

— Это по тропе двенадцать, а напрямую три…

— Я вот погляжу, как ты на своей деревяшке прыгать будешь!

— Ничего, от цунами упрыгал!..

Из пивной выходят два парня и орут на всю улицу с восторгом:

— Эбека взорвется к такой матери — трах-бабах!..

Вечером местное радио передает разъяснение, что оснований для паники