На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина

Эллада… Кто из нас не читал об истории этой удивительной страны, не преклонялся перед античным искусством. Когда же я увидела своими глазами картины, скульптуры, фрески великих мастеров да еще в интерьерах дворцов, храмов и музеев, для которых они создавались, то намного острее почувствовала красоту этих шедевров. Никакая даже самая совершенная репродукция или фотография не дает и приблизительного представления о них. Я бродила по каменным, до блеска отполированным за тысячелетия плитам мостовых и площадей и, казалось, переносилась в то далекое время. А в сумерки, когда улицы освещались фонарями, бледно-теплый свет их подчеркивал архитектурное совершенство строений из серого гранита или мрамора.

Акрополь поразил соразмерностью архитектурных ансамблей, как бы «человечностью» всего комплекса. У его подножия – театр Диониса, где сохранились площадка-сцена и амфитеатр из каменных скамей, на которых кое-где можно явственно различить имена досточтимых афинских граждан, постоянных владельцев этих «кресел».

Через Пропилеи поднимаемся к Парфенону. Чуть наклонные колонны из белого мрамора придают храму удивительную легкость и воздушность. Небольшой храм Ники Аптерос и Эрехтейои, просторная площадь на вершине Акрополя кажутся слитыми с голубым небом. Гид рассказывает истории, превратившиеся в мифы: о трагической гибели Эгея, о споре Афины и повелителя морей Посейдона, выигранном богиней…

В Дафнии осмотрели древний византийский храм. Запомнились Дельфы, Кастальский ключ, развалины храма Аполлона на фоне фиолетовых гор. О Кастальском ключе существуют легенды: он рождает вдохновение, древние герои омывались его водами. Я не стала искушать себя: с нас было достаточно и того злополучного «освежения», когда, покачавшись немного на волнах Эгейского моря, мы вышли из воды с пятнами мазута на купальных костюмах.

В Салониках то здесь, то там встречались ослы, выполнявшие свои привычные обязанности. Гид рассказал такую историю. Когда-то власти повысили налог на содержание животных, верных помощников беднейших слоев населения. Жители выгнали скотину на улицу – «пусть их кормит правительство». Ослы съели все кустарники, газоны и, полуголодные, ревели, словно не одна, а сотни «иерихонских труб». Так продолжалось пять дней. Властям пришлось уступить.

Фестиваль в Салониках прошел под знаком дружбы и взаимных симпатий. За кулисы приходили артисты, представлявшие разные страны Европы, местные ремесленники, служащие, студенты, крестьяне. Расспросам, казалось, не будет конца. Посетителей интересовало буквально все: здоровье космонавтов, урожайность зерновых, досуг чемпиона мира по шахматам, московские моды, новости политики… В который раз я воочию убедилась, как высок среди людей труда авторитет Советского Союза, с каким пристальным вниманием и уважением они относятся ко всему, что мы называем нашим советским образом жизни. Мне приходилось не только рассказывать, но и самой расспрашивать моих собеседников о том, как они живут. И слышать в ответ грустные слова об инфляции, дороговизне, неуклонном росте цен. В горьких исповедях многих людей угадывались неуверенность в завтрашнем дне, страх перед безработицей. Поневоле вспомнилось, как накануне отлета в Афины я была гостем рабочих Урала и Западной Сибири. Там, на российской земле, в тысячах километров отсюда, ковали свое счастье те, у кого было главное – спокойное чувство хозяина своей страны.

Остров сокровищ

В связи с двадцатой годовщиной образования Общества советско-кипрской дружбы в декабре 1982 года в Никосию была направлена делегация СССР во главе с академиком М. Я. Студеникиным, директором Научно-исследовательского института педиатрии АМН СССР. Искусство представляли четверо: заслуженные артисты РСФСР В. Коршунов (солист московской филармонии), В. Гридин и А. Соболев из Государственного республиканского ансамбля «Россия» и я.

Жаркая островная маленькая страна, расположенная в восточной части Средиземного моря, давно манила меня. Именно здесь, как рассказывают мифы, у самых берегов острова, там, где сейчас находится город Пафос, родилась из морской пены богиня Афродита.

Что я знала о Кипре раньше? Только то, что публиковали газеты и рассказывали очевидцы событий двадцатилетней давности. Помню, с каким волнением все мы следили за долгой и героической борьбой населения острова, являвшегося английской колонией и крупной британской военно-морской базой, за свою независимость, когда киприоты, вооруженные ятаганами да ружьями, самодельными пистолетами и гранатами, изготовленными из консервных банок и обрезков водопроводных труб, вырвали из лап колониальной державы право на самоопределение. Правда, на острове оставались английские военные базы и медные рудники по-прежнему находились в руках иностранных монополий.

Вспоминаю и другое. В конце 1963-го мир облетело известие: киприоты греческой и турецкой национальности, с незапамятных времен жившие в дружбе и согласии, помогавшие друг другу в трудную минуту, вдруг стали врагами. Тихий солнечный остров, сама природа которого, казалось, дышала миром и спокойствием, разделила линия фронта. На улицах выросли баррикады. Дома превратились в крепости. Но нашелся человек, который призвал прекратить братоубийственное кровопролитие, бросил вызов провокациям, тайным и явным интригам империалистических держав, пытавшихся втянуть Кипр в систему НАТО, решить судьбу народа путем сговора за его спиной. Таким человеком был президент страны, архиепископ Макариос – мудрый и прозорливый политик. Сын крестьянина-бедняка, он смело принял участие в народно-освободительной борьбе, проявив и твердую волю, и личное мужество, и веру в победу правого дела.

Итак, наш огромный самолет, сверкая серебристыми крыльями, распростертыми над облаками, розовый от лучей клонящегося к закату солнца, вдруг резко накренился и, вынырнув из их пышной пены, оказался над синевой бескрайнего моря, а затем пошел на снижение. Справа, в стороне, остались вершины пологих гор, и машина, резко притормозив, остановилась на плитах небольшого аэродрома. Оказалось, мы приземлились в Варнаке, так как аэропорт в Никосии был занят под английскую военно-воздушную базу. Но до столицы Кипра – рукой подать. Она встретила нас солнечным ласковым теплом – из московской декабрьской стужи мы попали в «прекрасное место отдохновения от дел и житейских бурь», как записано в путеводителе. Столбик ртути в термометре остановился па отметке плюс двадцать два градуса в тени. Зато ночи здесь прохладные, без шерстяного одеяла не уснешь. Никосия расположена в долине между двумя грядами гор, как бы на дне желоба, по которому при восходе и на закате солнца начинается стремительное перемещение воздушных потоков: они-то и создают такой перепад температур.

Город небольшой, жителей в нем тысяч сто или чуть больше. Очень красивый, несмотря на пестроту архитектурного решения (дома разительно не похожи один на другой), отсутствие тротуаров, тесноту и кривизну улочек – не то что машинам разъехаться, двум ослам, груженным поклажей, трудно разойтись. Местные музеи, не очень известные в мире, необыкновенно содержательны и интересны. Деловой центр Никосии строг и современен, но то тут, то там «проглядывают» остатки античности, средневековья – развалившаяся крепость, полуразрушенный храм… И заборы, заборы, заборы…