Моя жизнь и стремление. Автобиография - Карл Фридрих Май

он принуждает меня к самообороне, также подтверждается тем фактом, что я до сих пор избегаю давать показания против него в качестве свидетеля.

Эти показания для редактора «Форварда» в то время имели следующую причину:

Лебиус подал в суд на «Форвард» за оскорбление, а «Форвард» привлек меня в качестве свидетеля, конечно, не требуя слишком многого.

Совесть Лебиуса подсказывала ему, что он не мог ожидать от такого свидетеля большого дружелюбия.

Да, ему даже пришло в голову, что я уже в Café Bauer знал об этом свидетельстве. Это его разозлило.

Он послал свою жену к моей жене в Радебойль, чтобы она припугнула меня.

Моя жена хотела, чтобы эта встреча проводилась в моем доме, но фрау Лебиус и думать об этом не желала. Две женщины встретились в ресторане на нашем вокзале. Там фрау Лебиус пожелала рассказать нам от имени своего мужа, что и какие именно я должен давать показания в качестве свидетеля. В частности, я должен заявить в суде, что он не писал эту открытку с угрозами от 7 сентября в Дрездене. Если я этого не сделаю, ему придется снова начать давнюю борьбу против меня.

Моя жена решительно отказалась, потому что теперь мы были более чем когда-либо убеждены в его авторстве. Итак, его жена вернулась в Берлин, ничего не добившись.

Когда Лебиус увидел, что эта попытка не увенчалась успехом, он решил сделать меня недостойным присяги с помощью брошюры, которую следовало опубликовать до даты, когда я должен был явиться в качестве свидетеля.

Но поскольку, чтобы стать действенной, такая брошюра должна была составленной так, чтобы вызвать полное осуждение автора, чего Лебиус предпочел бы избежать, то он и стал искать замену себе. Ему нужен был кто-то еще не знакомый ни с ним, ни с Карлом Маем, кто был бы неопытен, доверчив и достаточно нуждался, чтобы неожиданно оказаться в тюрьме, которую, определенно, следовало ожидать за несколько сотен марок.

Он нашел некоего г-на Каля из Базеля, втянул его в свои сети, и нитями самообожествления и лжи настолько опутал его, что молодой, совершенно честный человек счел почти что за честь состоять на службе у такого значимого человека, чтобы обеспечивать выдающегося человека интеллектуально, социально и юридически.

Лебиус подошел к делу так же, как всегда, везде и во всем чрезвычайно хитро и изобретательно.

Сначала он не сказал, что это просто брошюра против меня. Он заставил молодого человека поверить в то, что он пишет научную работу об известных людях. Он назвал ему их имена, мое тоже было среди них.

Но когда Каль приступил к работе, получая каждый день его инструкции, то они оказались таковы, что постепенно все эти «знаменитые и пресловутые» исчезли, а остался только один Карл Май. Однако «научная» работа превращалась в брошюру самого низкого и самого опасного пошиба. Каль видел это с каждым днем все яснее и яснее. Он начал подозревать, что его с его добротой ведут к гибели.

Когда он дал понять это герру Лебиусу, тот посчитал целесообразным признать всю цель брошюры. Он признал следующее:

Лебиус подал в суд на редактора «Форварда» за оскорбление.

«Форвард» сообщила, что Карл Май является свидетелем против Лебиуса.

Вот почему Лебиусу необходимо уничтожить Карла Мая.

Для этого он и публикует брошюру, над которой сейчас ведется работа.

Дата допроса Карла Мая в качестве свидетеля приходится на начало апреля. Поэтому крайне важно, чтобы брошюра была отправлена к 1 апреля. Если буклет будет закончен позже, от него уже не будет никакой пользы. Тогда его незачем было и писать. Он отправится в газеты, которые сообщат об этом. Это должно повлиять на судей. Он также будет доставлен непосредственно судьям. Как только это произойдет, Май и начнет свидетельствовать.

Когда честный молодой человек услышал это, его обеспокоенность усилилась еще больше, чем прежде. Когда он выразил свою крайнюю озабоченность и страх наказания в суде, Лебиус представил ему следующее:

Мы, писатели, всегда одной ногой в тюрьме. Для нас наказание — хорошая реклама. У меня также было много судимостей. Не надо бояться суда. У тебя нет судимости, можешь присягать.

Но Май не может присягать. Май находится под наблюдением полиции. Ему запрещено жить в городе. Вот почему он живет в Радебойле.

У меня отличный судебно-медицинский дар. Когда я начинаю говорить, все судьи мои!

Если вы в процессе и напишете такую брошюру, это окажет огромное влияние на судей!

Фрау Май со слезами на глазах просила меня пощады к ее мужу. Май должен быть уничтожен брошюрой. Все остальное — аксессуары, чтобы замаскировать настоящую цель!

Следствием этих и подобных странных ожиданий стало то, что Каль решил отказаться от этого дела.

Он запретил Лебиусу печатать что-либо от него или даже использовать его имя в этой брошюре.

Такой же точно запрет он отправил и издателю.

Он верил, что наверняка снова выбрался бы из этой трясины. Но он по-прежнему все еще не знал Лебиуса и его дерзости.

Брошюра вышла 1 апреля. Ее заголовок был:

«Карл Май,

спойлер немецкой молодежи

от

Ф. В. Каль-Базеля».

Каль узнал только из швейцарской газеты, что брошюра все еще выходит под его именем. Он немедленно предпринял соответствующие шаги.

Заседание, где я должен был выступить в качестве свидетеля, которого опасался Лебиус, в тот день не состоялось. Не знаю, передавал ли он брошюру судьям. Но он отправил их в газеты как можно скорее, с выделенным текстом, сопроводительными словами и т. д. О клеветническом характере каковых вы можете получить представление, если просто прочитаете следующие строки, которые он отправил в «Neue Züricher Zeitung»:

«Г-н Май отомстил мне, оклеветав меня, подорвав мое экономическое положение и доведя меня до банкротства. Как только я прочно закрепился в другом городе, он снова появился на сцене, чтобы повторить тот же маневр. Ему нравится, прежде чем он нанесет мне еще один удар, прийти ко мне в квартиру и со слезами на глазах просить мира».

Мне не нужно говорить здесь о содержании этой брошюры.

Само собой разумеется, что перечислялись мои предыдущие судимости и с дополнениями. Он разослал это по всему миру, чтобы «погубить» меня по рецепту Мюнхмайера.

Я получил временный судебный запрет против него. Его нельзя было перепечатывать или цитировать.

И я предъявил ему частные обвинения за оскорбление.

Этот частный иск потерпел неудачу, потому что мой адвокат потерял все мои доказательства, более сотни из них.

Они нашлись у него только тогда, когда стало уже слишком поздно.

Поэтому