Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева

Сотни лет накапливался этот аромат в незаметных и неведомых душах человеческих, в русских душах, незаметно цветших и неведомо отцветавших на равнинах нашей родины. Сотни и тысячи лет этому отстою национального духовного опыта, у крытого и развернутого в русских народных сказках…»[520]

История создания «Поэмы семи сказок» была во многом подготовлена важнейшими событиями, вехами жизни Виктора Михайловича Васнецова[521]. Зная о трепетном отношении Васнецова к утраченным традициям и идеалам прошлого, о несогласии во многом с настоящим ходом исторических событий в жизни России, о той тревоге, которая сопровождала его мысли по поводу будущего, можно утверждать, что в «Поэме» прослеживаются сложные взаимодействия внутри трех взаимопроницаемых временных планов: прошлого, настоящего и будущего России, иносказательно изложенных в историко-сказочных, религиозно-философских, духовных смыслах.

По-своему важны для художника и детали его полотен, в том числе предметы мебели, являющиеся одной из важных составляющих композиции в картинах «Царевна-лягушка» (1918), «Василиса Премудрая и Кощей Бессмертный» (1917–1926), «Царевна Несмеяна» (1914–1924), «Спящая царевна» (1900–1926), а также в работе для театра – декорации «Палаты Берендея» к опере Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка», впервые поставленной в Частной опере Саввы Мамонтова в 1885 году и словно нашедшей свое продолжение в трактовке станковых образов сказочных картин.

В декорациях Виктора Васнецова были изображены интерьеры с предметами мебели, во многом соответствующих древнерусским образцам, но воспринимаемых также как сказочные. Предметы мебели помогают акцентировать композиционный центр в картинах «Василиса Премудрая и Кощей Бессмертный», «Царевна Несмеяна», «Спящая царевна». В «Царевне-лягушке» посредством изображения мебели художник формирует пространство, создает окружение для главного персонажа. К отображению предметов мебели Виктор Васнецов обращался в ранний период творчества, например при иллюстрировании «Книги русских пословиц и поговорок», истока решения им народной темы, где, представляя сценки крестьянского быта, показывал и интерьеры деревенских домов. Синтез различных видов искусства, свойственный неорусскому стилю в целом, ясно проявился и в произведениях в области мебели, ряд образцов которых объединяет элементы и приемы архитектуры, живописи, графики, скульптуры, декоративно-прикладного искусства.

В 1890-е годы Виктор Михайлович все так же часто обращался к религиозной живописи. Стенопись киевского храма, ставшая исключительно значительным творческим этапом в жизни Васнецова, дала ему ни с чем не сравнимый опыт, стала истоком для живописных работ в других храмах, основой художественного языка в религиозной живописи и для самого Виктора Михайловича, и для его многочисленных последователей, которые в «стиле Васнецова» расписывали обители.

Отношение к живописи Виктора Васнецова среди знатоков и любителей искусства оставалось очень неоднозначно и при жизни художника, остается таким же и в наши дни. Не во всем можно согласиться с достаточно резким мнением Игоря Грабаря, с его характеристикой храмовых образов Васнецова: «Этот взгляд больше всего памятен по знаменитому изображению “Богоматери” на алтарной абсиде Владимирского собора – наиболее удавшейся религиозной композиции Васнецова. Васнецовские глаза вызвали тысячи подражаний, с Владимирского собора пошли все те бесчисленные вариации на Васнецовские темы различных “богомазов”, которыми в 1890—1900-х годах были заполнены стены большинства русских церквей и которые отравили своим ядом и самый прообраз»[522].

Во многом религиозная живопись Виктора Васнецова не канонична, отражает индивидуальное видение автора, но вместе с тем уже более 100 лет вызывает интерес зрителей, становится основой для многих переработок, повторений. Уже один этот факт является несомненным доказательством значимости произведений Виктора Васнецова в русском религиозном искусстве. Нельзя не учитывать и характер развития религиозной живописи в данный период: на рубеже XIX–XX веков, когда в иконописи, росписи храмов во многом господствовало ремесленничество, запросы рынка, получила распространение эстетика модерна. Васнецов сохранял православное богословие в своих произведениях. Его новаторские решения в живописи явились результатом многолетнего труда, отображения его мировоззрения, которое начало складываться под влиянием православия еще в детские годы на Русском Севере, в Вятской губернии.

В 1890-е годы творчество Виктора Михайловича охватывало различные виды искусства. Николай Прахов, давая объективную оценку монументальным росписям Виктора Васнецова в Киеве, писал: «Большую пользу он принес пробуждением интереса к искусству в местном, Киевском обществе, но как хорошо известно, время было неблагоприятное для всякой общественной работы. <…> В области такого рода живописи он сказал свое слово и сделал все, что мог, дальнейшая работа в том же роде будет лишь перепевом, и потому настойчиво советовал ему поехать на несколько лет со всей семьей в Италию, основательно отдохнуть, набраться новых физических сил и новых художественных впечатлений, чтобы потом, по возвращении в Россию, приняться освеженным за осуществление его давнишнего плана – композиции серии картин на темы народных русских сказок»[523].

В воссоздании образов северной архитектуры произведения художника занимают одно из первых мест. В конце XIX столетия он освоил образный язык искусства Севера, что закономерно: художник искал национальные корни, изучал русскую старину, а искусство северного края было знакомо ему с детства. В его работах, в том числе в архитектурных проектах, часто невозможно вычленить прямое цитирование художественного языка северян, скорее в них найден синтез русского народного искусства, в котором отголоски Севера также слышны. Среди его архитектурных проектов, где сказалось северное влияние, воплощены Спасская церковь в Абрамцеве (1882) и собственный дом художника (1894). К нереализованным проектам относятся эскизы храмов, перехода из Оружейной палаты в Большой Кремлевский дворец, рисунок дачной избы, проекты витрин для древнерусского зала Третьяковской галереи, разработанные как архитектурные конструкции. Решения художника отличаются сложностью и разнообразием композиций, яркостью цвета, обилием деталей. Его проекты не имеют точных прототипов, но несомненна их основа – преобразованное зодчество Древней Руси, в том числе северных земель.

Илья Остроухов недаром называл Виктора Васнецова «первопроходцем» русского искусства. В его произведениях, в том числе архитектурных, выявлено глубокое понимание древнерусского искусства: художественных законов, образности, его православной сути, достигнут синтез древнего языка, искусства XIX века и самобытного творческого почерка самого художника. Творения Виктора Михайловича Васнецова обращены к древности, характерны для времени их создания, последней трети ХIX – начала ХХ века, и значимы ныне, что является неоспоримым доказательством их художественной ценности.

Глава девятая

От милостивого Спаса к Христу карающему

Если человек несет в себе большую Любовь, эта любовь окрыляет, и все жизненные испытания переносятся с большей легкостью, поскольку человек несет в себе великий свет. Это и есть вера…

Митрополит Антоний Сурожский[524]

Стародавняя Русь для Виктора Васнецова была подобна прекрасной спящей царевне, вера в нее не оставляла художника, помогала постичь суть народных обычаев, обрядов, искусства, что так близко было ему с детских лет. «Песня» Древней Руси звучала в его картинах многие годы, звучала по-разному: наполняла сказочно-таинственной красотой жемчужные дали в «Ковре-самолете» (1870-е),