Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

запахе крови и мозгов на тротуаре, а также обо всем остальном – все это часть моей истории, и я знаю, что пришло время. А еще она славная и ликующая, и нигде в мире не испытывают таких чувств: если я рассказываю о ней такой, какая она есть, во всем ее великолепии и радости, как она может не быть хорошей? Я не утверждаю, что это так, но мы увидим.

Все это было за скобками: вернемся к вопросу о жилье – однажды вы упомянули в разговоре, а также в письме о возможности найти жилье в вашей части страны: в разговоре вы говорили о пансионах и сказали, что есть несколько хороших, но я никогда не уживусь в пансионе – у меня должно быть две комнаты, где я могу быть абсолютно свободен, бродить и работать всю ночь, и спать весь день, если захочу. Вы не сможете спокойно заниматься этим в доме с другими людьми. Многоквартирный дом или комнаты в деловом здании, которое по ночам безлюдно, – вот что мне больше подходит. Кроме того, у меня должна быть газовая плита, на которой я смогу готовить яичницу с беконом и варить кофе, сколько захочу. Если я смогу получить это за городом, будет отлично. Я заметил, что сейчас в стране строят многоквартирные дома – Бронксвилл и так далее – идея неплохая. Я бы хотел быть либо в вашей местности, либо в Бруклине – там, где можно смотреть на чудесную реку. Я думаю о Бруклине, потому что там люди не будут вас беспокоить или приходить к вам так часто. Все, что мне нужно, – это две комнаты, одна для сна, другая для работы, маленькая кухня или кухонька и газовая плита, а также душ или ванна. Не думаете ли вы, что я смогу получить это в каком-нибудь скромном местечке за 60 или 70 долларов в месяц? Я хочу жить в тишине и видеть либо землю (за окном), либо реку. Можно ли что-то сделать для этого? Кроме того, учитывая нынешние трудные времена, не могу ли я получить что-нибудь, не подписывая годовой договор аренды, – скажем, на три или шесть месяцев, или помесячно, с привилегией остаться, если захочу. Синклер Льюис написал мне два приятных письма – он говорит, что Вермонт – самое красивое и самое дешевое место в стране, – может быть, я мог бы поехать туда в жаркую погоду.

Если вы сами ничего не знаете, не могли бы вы поговорить с кем-нибудь, кто знает? У мисс ДеВой в художественном отделе работает мальчик по фамилии Кизенбергер (или что-то в этом роде) [Эдвард Кизенбергер в это время работал в художественно-производственном отделе «Скрибнерс». Мисс С. Элизабет ДеВой была тогда помощником художественного редактора, а с 1939 года и до выхода на пенсию в 1951 году – художественным редактором], он показался мне прекрасным, дружелюбным компетентным парнем: как вы думаете, он сможет нам помочь? Я многого прошу, но это было бы просто находкой, если бы меня ждало место, когда я вернусь, и я не терял бы времени. Я не хочу терять ни одного месяца из тех девяти, что пройдут между 1 января и октябрем следующего года – будь то на пароходах, в поездах, в охотничьих номерах или еще где-нибудь. Я приму любое ваше предложение – только убедитесь, что там тихо и мне разрешат работать, есть и спать, когда я хочу. Напишите мне, пожалуйста, об этом и скажите, можно ли это сделать?

Максвеллу Перкинсу

Париж, 29 декабря 1930 года

Я приехал в Париж на два-три дня перед Новым годом – и собираюсь закончить письмо здесь. Я чертовски устал, у меня мозги набекрень, но я уже нервный и беспокойный и чувствую нетерпение вернуться к книге. Я захватил с собой большие бухгалтерские книги, в которых пишу, и продолжаю возиться с ними здесь, хотя, по-моему, не должен этого делать. Меня охватило отчаянное чувство, и я думаю, что, возможно, у меня что-то получится.

План таков: я могу пробыть здесь еще день или два до Нового года, потом возвращаюсь в Лондон и пишу как проклятый, шесть или восемь недель, пока плоть не перестанет справляться. Потом снова Америка, тихое место для работы, и я покажу вам нечто законченное (законченную книгу и рассказ, но не всю «Ярмарку в октябре» – ту часть, что называется «Антей») где-то в течение лета. Она обязательно получится хорошей, если я буду надеяться и ликовать, пока пишу ее: когда я в таком состоянии, я могу делать все, что угодно – ночью я боюсь. Я не боюсь ни одного человека, ни одной вещи, я боюсь страха, опустошенности, тошноты и ужаса, который возникает от неизвестного страха. Париж дает мне это чувство. Я с трудом выдерживаю, чтобы не пойти на Левый берег, боясь, что увижу кого-нибудь из этих проклятых, ненавидящих жизнь и смерть ублюдков: но вчера я все-таки пошел, потому что один из них звонил мне в Париж (Лондон?) на прошлой неделе, и я обещал разыскать их здесь.

Я обратился к миссис … и моя пророческая душа подсказала мне, что это какая-то подстава – одна в трех. Оказалось, что все три: одна из них заключалась в том, чтобы выяснить мою предполагаемую историю с кем-то, кого я знал в Лондоне, другая – мою предполагаемую историю в Нью-Йорке, третья – сколько я уже написал на свою книгу, о чем она, когда она будет готова? Когда я пришел туда, они выстроили банду – с одной стороны тот, кто знал своего друга в Нью-Йорке, с другой стороны, кто знал человека в Лондоне – они залпом и громогласно – справа: «Я полагаю, вы знали такую-то и такую-то в Лондоне – она моя кузина» – слева: «Я полагаю, вы знаете такую-то и такую-то в Нью-Йорке – она моя родственница». Потом хитрые взгляды и подначки – Боже, меня от этого тошнит! Потом призовая сучка, миссис … говорит о вашей подруге, миссис Колум [Мэри М. Колум, автор книг «От этих корней», «Жизнь и мечта» и так далее], которая находится здесь. Я хочу увидеть ее, если смогу, вдали от этих скандалящих обезьян и бабуинов. Это Париж, и я его ненавижу! Они здесь, чтобы работать – Господи Иисусе! Никто из них никогда здесь не работал! Я здесь, чтобы есть, пить и спать, и я останусь при своем мнении и буду делать это.

Ради Бога, не думайте, что я схожу с