Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева

Такое подобие образов неслучайно, поскольку работа для Всемирной выставки заняла немало времени у художника в 1898 году. Подготовкой выставки занималась комиссия, которую составили В. А. Беклемишев, П. А. Брюллов, Е. Е. Волков, А. А. Киселев, В. Е. Маковский, И. Е. Репин. Комиссаром русского отдела был назначен Вячеслав Николаевич Тенишев, генеральным комиссаром – Альфред Пикар. Виктор Васнецов согласился представить проект русского павильона Парижской выставки, для чего исполнил три эскиза[499]. Однако его проект не был полностью реализован из-за недостатка средств, хотя некоторые детали были использованы при создании выставочных павильонов России в Париже. Проекты павильона кустарных промыслов и павильона предметов богослужения реализованы по эскизам Константина Коровина, во многом работавшего в этой сфере под влиянием Виктора Васнецова. О павильоне кустарных промыслов художник Борис Павлович Матвеев писал: «Кустарный отдел… представляет из себя целый сказочный городок с деревянными теремами, раскрашенный резьбой, крылечками и переходами. Все это не в шаблонном русском стиле, а в таком, какой разрабатывают Васнецовы, Коровин и другие»[500].

Курульное кресло в гостиной Дома-музея В. М. Васнецова. Конец XIX – начало ХХ в.

Проект Русского павильона для Всемирной выставки в Париже. В. М. Васнецов. 1898 г.

Предметы мебели могут «молчаливо» напомнить и о том, как в доме Васнецовых встречали гостей, как все собирались сначала на первом этаже. В гостиной звучала музыка, пришедшие негромко разговаривали, ожидая прихода хозяина. Виктор Михайлович торопливо спускался из мастерской по винтовой лестнице, ведущей в гостиную, приглашал всех собравшихся присесть, садился и сам в курульное кресло, и начинались долгие беседы и споры об искусстве, а убранство комнаты словно служило гармоничным обрамлением всему происходящему. Как правило, гости приходили на «четверги Васнецова», ставшие широко известными, о чем упоминал хозяин дома в одном из писем Василию Поленову, с которым по-прежнему хранил близкие дружеские отношения:

«[Москва], 21 января 1898 г.

Дорогой Василий Дмитриевич,

жаль, что первое собрание нашего семейно-художественного клуба[501] не состоялось – я хотел переговорить с тобой опять о том же, т. е. о законах, касающихся наших авторских прав, если ты ничего не имеешь против того, что я тебе говорил, то не найдешь ли ты нужным дать в Собрание Академии отзыв, что ты присоединяешься к моему мнению по этому вопросу, – конечно, еще было бы лучше, если бы ты послал туда свое личное мнение в том же роде.

Так как права авторские касаются не только нас, но и наших детей после нас, то я полагаю, что легко к вопросу этому не следует относиться. Прости, что неугомонно тебя беспокою – ехать сам в Питер я, к сожалению, не могу, да и не уверен, что сумею отстоять дело, т. к. буду волноваться, а в подобных случаях я плохой оратор.

Желаю тебе всего хорошего.

Преданный тебе Виктор»[502].

Однако уже вскоре «четверги» Васнецовых стали проходить и регулярно, и успешно, а гостям особенно полюбилась обстановка, каждая деталь убранства столовой и гостиной – двух основных комнат первого этажа в доме художника. В столовой неприметно на первый взгляд кресло, витиеватые формы и ажурная резьба которого напоминают о прихотливых сплетениях орнаментов черни, об обрамлении рукописных манускриптов. Главное место занимает спроектированная самим хозяином величественная и нарядная печь с полуциркульными арками, колонками-«дыньками», «кокошником», с довольно широким карнизом и свешивающимися с него причудливыми деталями, так называемыми гирьками, с полихромными изразцами работы Михаила Врубеля, специально созданными для этой печи в подарок Виктору Михайловичу. Точного прообраза украшающей столовую печи не найти, глядя на нее можно представить и храмы XVII века, и боярские терема, но главное в ее решении – индивидуальный почерк художника, знатока искусства Древней Руси.

Вся семья собиралась за прямоугольным деревянным столом в центре комнаты, лаконичным, массивным, соответствующим крестьянским традициям. Во главе стола, по обычаю, садился хозяин дома – Виктор Михайлович, напротив хозяйка, его супруга, а по сторонам рассаживались пятеро детей, а иногда родственники и гости. Часто приезжала и любила подолгу оставаться в их доме мать Александры Владимировны – Мария Ивановна Рязанцева, чей этюдный портрет в профиль Виктор Михайлович написал в 1903 году. Частым и желанным гостем в доме был Аполлинарий Михайлович. Нередко жила племянница Людмила Аркадьевна Васнецова-Воинова.

Если за трапезой собиралось много гостей, к столу пододвигали скамью «с переметом»[503] – один из наиболее интересных предметов убранства столовой в представлении детей Васнецовых, обычно скромно стоящий вдоль бревенчатой стены. Она сделана, согласно пожеланию хозяина, московским мастером, повторяет древнерусские образцы XVI века, гармонируя с общим характером комнаты. «Перемет» напоминал народный обычай, который гласил, что если в дом приходил желанный гость, спинку «перевертыша» располагали так, чтобы было удобно присесть. Если же гостя не ждали, отворачивали спинку в обратную сторону – скамья словно прогоняла пришедшего. В конструкции «перевертыша» нет металлических гвоздей, только деревянные нагели. Орнаменты сквозной резьбы спинки подобны народной вышивке, деталям кружева, элементам росписи. Несомненно, что прообразом скамьи послужили и вятские образцы. Ее форме и характеру резьбы вторят несколько вариантов монастырских кресел – произведения абрамцевской мастерской, также довольно точно повторяющие древние образцы, но отличающиеся сложным, более утонченным характером резьбы.

Для детей художника самым сказочным предметом в убранстве столовой неизменно оставался шкаф-«самобранка», разграничивавший столовую и кухню, подобный одноименной чудесной скатерти. Дети знали, что шкаф пуст, но в начале застолья к нему подходила их мать, хозяйка дома Александра Владимировна, открывала створки и доставала из «самобранки» вкусные блюда. Секрет шкафа открывался просто. Виктор Михайлович с обратной стороны диковинного буфета спроектировал точно такие же створки и можно было угощения поставить со стороны кухни, а достать уже из столовой на радость детям и удивление гостям. Прообразом такого художественного решения стали шкафы в крестьянских, в том числе северных домах, называемые «заборками», так как они словно забирали, дробили пространство комнаты на части. Шкаф-«самобранка» лишен декора, только над ним художник решил разместить резную доску-причелину конца XIX века, привезенную из Владимирской губернии, характерную деталь убранства фасадов у крестьян. Этимология ее названия – старорусское слово «чело» – лоб. В народе говорили, что, как лоб находится в верхней части лица, так резная причелина располагалась в верхней части дома, между срубом и крышей, защищая внутреннее пространство от излишней сырости – от проникновения дождя и снега. Как правило, причелины щедро украшались резьбой или росписью, так и в доме Васнецова доска была резной – на ней распускались диковинные цветы, вились травы, обрамленные затейливыми листьями, а по углам