Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане - Владимир Виленович Шигин

24-летний порт-артурец лейтенант Н.Н. Королев со смертельной револьверной раной груди. 7 февраля в Кронштадте в помещении 5-го флотского экипажа выстрелил из браунинга в грудь лейтенант Н.Н. Оводов. 20 февраля стрелялся в висок из револьвера командир 3-й роты Каспийского флотского экипажа штабс-капитан К.П. Прусаков. 24 февраля в лесу под Либавой был найден застрелившимся из револьвера в висок командир броненосца береговой обороны «Адмирал Спиридов» 50-летний капитан 2-го ранга Г.В. Миткевич. В начале марта во Владивостоке покончил с собой капитан 2-го ранга В.Л. Кузьмин-Караваев. 22 марта в Баку прапорщик по механической части С. Косой застрелил из револьвера жену, а потом и себя. 31 марта во Владивостоке покончил жизнь самоубийством внук герой обороны Петропавловска-на-Камчатке адмирала В.С. Завойко лейтенант Г.С. Завойко. В начале апреля 1906 года ранен пулей помощник строителя Либавского порта штабс-капитан Грушецкий. 30 апреля в Морском инженерном училище застрелился сын контр-адмирала Ф.С. Филисова гардемарин Борис Филисов.

Что касается матросов, то авторитет офицерского состава после разгрома в Русско-японской войне был также не слишком высок. Уцелевшие от гибели матросы старших годов призыва были рады, что остались живы, и обвиняли правительство и тех же офицеров в напрасной гибели своих товарищей. А пришедшая на флот молодежь была до предела испугана жуткими рассказами о мученической смерти старших товарищей в трюмах переворачивавшихся при Цусиме броненосцев. При этом матросы видели и разочарование ряда офицеров в службе, и пьянство некоторой части из них. Все это накладывалось на регулярную, продолжительную и весьма профессиональную пропагандистскую деятельность агентов революционных партий, не только искусственно нагнетавших ситуацию, но и рассказывавших страшилки о «зверствах» офицеров против поднявшихся на борьбу за свободу матросов броненосца «Потемкин» и крейсера «Очаков». Так что у революционеров, даже при всех их распрях, имелся определенный шанс на успех мятежа. Разумеется, что, имея исчерпывающую информацию о состоянии Балтийского флота, о царящих настроениях среди матросов и офицеров, они прекрасно знали, что им делать.

От партии большевиков Кронштадтское и отчасти Свеаборгское восстание координировал Д.З. Мануильский (обладатель уникальных и красноречивых партийных псевдонимов «Фома Неверующий» и «Иван Безграмотный»). В будущем Дмитрий Захарович Мануильский станет первым секретарем ЦК КП Украины, крупным деятелем Коминтерна, заместителем председателя СНК и Наркомата иностранных дел УССР. Из биографии Д.З. Мануильского: «Автор многих работ по вопросам стратегии и тактики международного рабочего и коммунистического движения, воспоминаний о В.И. Ленине. С 1953 года персональный пенсионер. Награжден тремя орденами Ленина, орденом Красной Звезды и медалями. Умер в 1959 году и похоронен в Киеве». Тут все верно: что-что, а в вопросах стратегии и тактики антигосударственных мятежей «Фома» действительно был дока, еще в 1906 году прошел «кронштадтские университеты». На фотографиях позднего времени Мануильский предстает этаким улыбчивым дедушкой с трубкой во рту, весьма напоминающим Чарли Чаплина. Трудно и представить, что этот «Чарли Чаплин от революции» организовывал зверские убийства офицеров и их жен.

В своих воспоминаниях Д.З. Мануильский так рассказывает о работе социал-демократов в Кронштадте в период подготовки восстания: «…С рядом воинских частей у нас были очень слабые связи, в частности с пехотой. Наилучшая связь была с минной ротой и моряками. Работа парторганизации особенно активной стала с весны 1906 г. Митинги по праздникам, сначала в Ораниенбауме, затем в Сестрорецке, собирали по нескольку сот участников. Из работников того времени могу назвать: студента Михаила Климновского, умершего в городе Остроге, бывшей Волынской губернии, студента медика Алексея Носкова, почтового чиновника Козенкраниуса, квартира которого служила главным образом для явок и свиданий, убитого в 1908 году при вооруженном сопротивлении в Новгородской губернии. Из военных работников могу назвать товарища под кличкой “Гражданин”, который находится в эмиграции в Южной Америке. Затем провокатора по кличке “Арсеньев”, провалившего организацию. Из военных особенно активную роль играл унтер-офицер минной роты Иванов, по кличке “Борис”… С военной организацией от имени Кронштадтского комитета РСДРП большевиков поддерживал связь Мануильский (о себе автор пишет в третьем лице. — В.Ш.), кличка “Фома”. Накануне июльского восстания партийной организации, как и в мае 1906 года, был нанесен удар. В ночь на 9 июля был арестован почти весь актив как военной, так и рабочей организации РСДРП. Но работа продолжалась. Уцелела часть руководящего актива Кронштадтской организации, а также уцелели после провала члены Петербургского комитета от Кронштадтской организации т. Мануильский и т. Егор Канопул, расстрелянный после восстания на форту “Константин”. Вскоре после этого на работу прибыли новые товарищи; товарищ под кличкой “Ванька Каин”, впоследствии оказавшийся меньшевиком, и Атабеков, а также, уже когда я сидел в тюрьме, т. Попов, убитый впоследствии в империалистической войне…»

Итак, большевики продолжали готовить восстание, несмотря на аресты, и продолжали вести борьбу против эсеров, не считаясь с обстановкой в стране, со степенью подготовки масс к восстанию, провоцировали преждевременное выступление. Да и что можно ожидать хорошего, когда тобой руководят «Иван Безграмотный» да «Ванька Каин»!

Именно в это время правительство сделало сильный ход. В июне 1906 года срок службы матросов был уменьшен с 7 лет до 5, одновременно значительно были увеличены и без того неплохие нормы довольствия. Эти меры вызвали вполне понятную радость среди матросов и во многом способствовали резкому снижению их революционной активности. Поэтому планирование мятежа в Кронштадте в начале июля вполне объяснимо. Если бы его назначили на более поздний срок, обрадованные существенным снижением срока службы и улучшением своего быта матросы революционеров просто бы не поддержали. Своего испуга организаторы мятежа даже не скрывали в своих мемуарах. Из воспоминаний Л.А. Ленцера: «В начале июня мы узнали, что правительство решило сократить срок службы для нижних чинов флота с семи лет до пяти. Таким образом, перепуганное самодержавие решило избавиться от своих самых опасных врагов во флоте. В результате этого мероприятия в Кронштадте увольнялось в запас около четырех тысяч матросов. Приказ о сокращении срока службы во флоте ударил и по Кронштадтской организации большевиков, так как много опытных подпольщиков и рядовых членов организации должны были уйти в запас не только из экипажей, но и с кораблей». И все этим революционерам не так! И большой срок службы матросов — плохо, и малый — тоже плохо. Что же им хорошо, в конце концов?

При этом к подготовке мятежа революционеры подходили со всей серьезностью. Почти в каждой роте были созданы боевые дружины, достигавшие порой до 100 человек. Заманивали в свои сети матросов революционные активисты со знанием дела, не скупясь на обещания и не экономя на водке и вине. Из воспоминаний Л.А. Ленцера: «После короткого митинга дружинники пригласили гостей к берегу. Здесь на большой поляне на