Майк Науменко. Бегство из зоопарка - Александр Исаакович Кушнир
Майк Науменко. Бегство из зоопарка читать книгу онлайн
Прошло почти тридцать лет с момента трагической смерти Майка Науменко, но его биография и творческое наследие исследованы по сей день довольно дискретно. Много вопросов остается и после просмотра фильма «Лето», где лидер «Зоопарка» предстает полумифическим героем «поколения дворников и сторожей», вырванным из контекста рок-н-ролльной жизни Ленинграда восьмидесятых годов.
Белые пятна истории ликвидирует новая книга Александра Кушнира «Майк Науменко. Бегство из зоопарка», построенная на сотнях развернутых интервью автора со школьными друзьями поэта, его родственниками, приятелями, музыкантами группы «Зоопарк», фотографами, подпольными менеджерами и др. В течение нескольких лет Кушнир исследовал множество домашних архивов, найдя немалое количество неизвестных снимков, магнитофонных записей, писем и рисунков Науменко. С точки зрения самого автора, немалое значение имеет и региональный охват исследований, поскольку интервью брались от Казани до Владивостока, от Лос-Анджелеса до Москвы, от Киева до Ленинграда. В итоге перед читателем предстает новый, зачастую неизвестный портрет художника, в котором субъективность оценок сведена к минимуму, а пресловутое «последнее слово» остается не за автором, но за читателем.
Биография «Майк Науменко. Бегство из зоопарка» завершает триптих книг Кушнира, посвященный Жизни Запрещенных Людей из восьмидесятых годов. Истории светлых времен незримо связали между собой по-своему трагические судьбы Майка, опального поэта и издателя Ильи Кормильцева («Космос как воспоминание») и авангардиста Сергея «Капитана» Курёхина, биография которого «Безумная механика русского рока» получила премию «Степной волк» в номинации «Лучшая рок-книга 2014 года».
К сожалению, я не смог тогда раздобыть контрамарку, а также отыскать впоследствии эту телесъемку, которая в эфир так и не вышла. Зато мне посчастливилось купить у коллекционеров магнитофонную запись выступления «Зоопарка». И это звучало очень мощно.
При поддержке скрипки Сергея Рыженко Майк стартовал с «Блюза простого человека». Затем на пульте вывели «вправо до предела» клавиши Мурзика, и на зал обрушилась измененная до неузнаваемости ритм-н-блюзовая версия «Белая ночь / Белое тепло». Анонсируя «Белую полосу», Науменко не смог отказать себе в удовольствии рассказать о появившейся в продаже пластинке, а заодно обстебал «нашу любимую фирму “Мелодия”».
Выступление «Зоопарка» длилось почти час, завершившись несколькими бисами и кавером на Route 66. Затем последовал скандальный джем с «Аквариумом», который не попал на пленку. По рассказам очевидцев, после совместного исполнения «Пригородного блюза» Гребенщиков шепнул на ухо Майку: «Отойди, я сейчас им устрою!» И грифом гитары с размаху снес микрофонную стойку. Удар получился настолько мощным, что стойка улетела в дальний угол сцены, по пути едва не раскроив череп Науменко.
Удачная презентация завершилась грандиозной алкогольной сессией в гримерке, которая своей эпичностью произвела впечатление на московских приятелей «Зоопарка».
«Я застал Майка в темных очках, кожаных штанах и жилетке, пробитой металлическими клепками, — делился воспоминаниями Гоша Шапошников. — Науменко сидел ко мне спиной, склонившись над каким-то ведром. По-видимому, он был в процессе очищения организма от токсинов, употребленных с утра. Я спросил у Грача: «Это все время так происходит?» На что Сева мне честно ответил: «Ну, врать не будем — все время так!» — и протянул нам мандаринки. После чего мы с Майком обнялись».
Через пару месяцев за кулисами ДК Горбунова, перед очередным сольным концертом «Зоопарка», я встретил Майка с двумя большими белыми значками на куртке. На одном было написано: «На какие дела сейчас понт, бэйби?», а на другом: «Бэйби, сейчас понт на наши дела!» Смотрелось это весело, хотя и несколько преувеличенно.
Дело в том, что «перестроечная» судьба «Зоопарка» оказалась значительно скромнее достижений коллег. Группа сильно отставала от модных и актуальных тенденций — явно сказывалось отсутствие продюсера. Неудивительно, что Майк с треском пролетел мимо многочисленных вспышек новейшего отечественного кинематографа. Судите сами. Его приятель Цой за считанные месяцы стал суперзвездой, попав в самые громкие премьеры сезона — «Ассу» и «Иглу», а Костя Кинчев сыграл главную роль во «Взломщике». Лидер «ДДТ» Юрий Шевчук, Антон Адасинский из «АВИА» и Борис Гребенщиков снялись в фильме «Рок» будущего киноклассика Алексея Учителя. Сергей Курёхин сыграл в «Два капитана-2» и, чуть позднее, в «Лох — победитель воды», записывая при этом бесконечные саундтреки — от мистической драмы «Господин оформитель» до конъюнктурной «Трагедии в стиле рок».
Все мало-мальски значимые ленинградские группы прошли через эфиры «Музыкального ринга», но только не «Зоопарк». И пока, к примеру, Курёхин перед телекамерами «толкал телеги» о том, что он — «певец умирающей культуры», Майк давал крайне сдержанные интервью Саше Старцеву, которые читало от силы двадцать человек.
Еще одним крупным проколом Науменко стало принципиальное нежелание сотрудничать с приехавшей в Ленинград из Калифорнии певицей и промоутером Джоанной Стингрей. В итоге спродюсированная ею в США двойная пластинка Red Wave вышла без участия «Зоопарка». О диске с «Аквариумом», «Кино», «Алисой» и «Странными играми» много писали в прессе: Newsweek и USA Today, «Комсомольская правда» и журнал «Огонек». Кто-то хвалил, кто-то ругал, но главным было другое — появление Red Wave открывало для ленинградских музыкантов перспективы в Европе и Америке.
Казалось, что Майка вся эта история совершенно не волнует. Напротив, в этот период лидер «Зоопарка» неожиданно стал подозрительным, и особенно остро это ощущалось в его общении с иностранцами. Совершенно внезапно он занял в этом вопросе крайне агрессивную позицию. Друзья вспоминают: долгое время Науменко был уверен, что романтичная Джоанна Стингрей — агент КГБ или даже ЦРУ. С подобным умонастроением Майк никак не вписывался в историю с выпуском Red Wave — особенно после того, как демонстративно не явился на свадьбу Джоанны и гитариста «Кино» Юры Каспаряна.
«Многие годы в Советском Союзе любое общение с иностранцем считалось если не изменой родине, то явно чем-то нехорошим, — рассказывал Панкер. — Любой поход студентов в университетскую общагу, где живут американцы, пытались контролировать спецслужбы. Майк всего этого сторонился. У него была явная шпиономания, и порой он прямо обвинял кого-то из приятелей в том, что тот стучит. Он считал, например, что Коля Михайлов стучит, и журналиста Мишу Шишкова обвинял, и звукорежиссера Птеро Д’Актиля — тоже. У Майка тогда была такая легкая паранойя».
Позже Науменко осознал, как много сделала Стингрей для русского рока, и все-таки решился дать интервью американской журналистке. Сохранилась видеозапись 1987 года, где, отвечая на вопросы Джоанны, лидер «Зоопарка» рассуждает по-английски о своей роли в истории ленинградского рока. Увы, «пить боржоми» было уже слишком поздно. В итоге предложение записать альбом в США с музыкантами Eurythmics получил Гребенщиков, а Майк вместе с «Зоопарком» поехал в Усть-Абакан — давать концерт в колонии для малолетних преступников.
Штормовое предупреждение
Если рассуждать честно и объективно, то Майк и «Зоопарк» выпали из актуальной повестки еще в году 1988...
Артемий Троицкий
Попытки ускориться и переключиться на новую жизнь давались Майку с невероятным трудом. Да по большому счету он и сам не очень-то пытался изменить что-либо в своих привычках. При этом удивлялся успехам других рок-групп, искренне не врубаясь в механизм их стремительного взлета.
«Я не понимаю, откуда же они берут деньги на все это? — в порыве откровения вопрошал Науменко в беседах с Борисом Мазиным. — Откуда у них новые гитары? Откуда у них деньги на студии и заграничные поездки?»
По всей стране бушевала перестройка, но Науменко не вписывался в этот непривычный ритм. «Все вокруг несутся в Америку, но только не Майк, — писал в своей книге “Рок на русских костях” Коля Васин. — Его никто не приглашает туда. Он никому не нужен. Он сидит на белой полосе и размышляет: “Где бы достать двадцатник, чтобы купить у приятеля Greatest Hits Чака Берри?”»
Это мнение не было единичным.
Сева Гаккель спустя много лет вспоминает:
