Борис Вилькицкий - Борис Вилькицкий

Я был назначен одним из трех членов Следственной комиссии по обвинению Дурова и его начальника штаба генерала Самарина[36] в бездействии власти. При расследовании выяснилось, что Дуров и Самарин, бывший раньше одним из ближайших сотрудников Керенского, хотели создать какую-то новую революционную дисциплину. Ничего путного в этой области они не придумали, а прежнюю дисциплину развалили, что и привело к восстанию, во время которого оба эти начальника проявили полную бездеятельность.

Французы взяли обоих подследственных под свою защиту. Самарин поступил капитаном в их Иностранный легион, а Дуров уехал в Париж, где был назначен директором русской гимназии.

После этого, ввиду большого недостатка офицеров в Северной области, правительство Чайковского, состоявшее, кроме него, из новых умеренных министров, постановило командировать меня в Западную Европу для сбора и направления в Архангельск русского офицерства, пробиравшегося заграницу. Дела моей экспедиции препятствовали моему отъезду, а кроме того надо было, чтобы правительство предварительно решило разные вопросы об условиях службы офицеров. Пока я совещался обо всем этом с Н. В. Чайковским, прибыл из Франции генерал-майор Марушевский[37], командовавший до того русской бригадой во Франции. Марушевский был назначен на пост командующего и так как он имел необходимые связи с офицерскими кругами за границей, надобность в моей командировке отпала, и я мог приняться за организацию и своей, и другой товарной экспедиции в будущей навигации.

Ныло решено послать в Сибирь за продовольствием в навигацию 1919 года весь свободный тоннаж Северной области. Кроме этой деятельности я состоял выборным председателем штаб-офицерского и обер-офицерского судов чести морских офицеров и выборным старшиной клуба Георгиевских кавалеров.

Через некоторое время после приезда генерала Марушевского прибыл генерал-лейтенант Е. К. Миллер. Этот умный, образованный и обладавший большим тактом генерал был поставлен во главе военного министерства и вооруженных сил, с подчинением ему генерал-майора Марушевского, на которого было возложено командование фронтом.

Генералу Миллеру я тогда подчинен не был. Его компетенция вначале не распространялась на морские организации. Познакомился я с ним на интимном обеде втроем у представителя союзной разведки графа де Люберсак, о котором я говорил раньше. Люберсак, с которым я был связан еще под большевиками, в период подготовки переворота, пригласил меня, чтобы помочь ему ввести Миллера в курс обстановки со времени подготовки переворота и до приезда генерала.

У министров были постоянные трения с председателем правительства Н. В. Чайковским. Этот честный, идейный и добросовестный старец работал с раннего утра до ночи, лично входил во все мелочи административной деятельности правительства, старался сам разобраться во всех технических деталях, но не имел административного опыта и, по-видимому, не особенно доверял своему «буржуазному» окружению. Меня он считал почему-то экспертом во многих вопросах, далеко выходящих из моей компетенции, и часто вызывал меня на консультации. Союзное командование с ним не особенно считалось, и мне приходилось в течение нескольких месяцев принимать для него на судовой радиостанции «Таймыра» советские радио, чтобы председатель правительства мог бы судить о том, что происходит у противника. Стараясь сам разобраться во всех технических мелочах, он, по-видимому, не успевал делать главного: руководить политической жизнью Северной области.

Наконец министрам удалось уговорить Н. В. Чайковского поехать за границу для проведения у союзных правительств некоторых вопросов. На его место председателя правительства был назначен П. Ю. Зубов, а затем высшая власть перешла к Е. К. Миллеру.

Генерал Миллер раньше других белых правительств признал верховную власть адмирала Колчака и подчинился его верховному руководству. Полярная радиостанция моей экспедиции служила для поддержания телеграфной связи с правительством адмирала. Мой бывший комиссар Шунько оказался на высоте в этом деле, работая в невероятно трудных условиях в Дудинке.

В 1918 году практическое использование Северного морского пути для товарообмена Сибири с Северной областью и с заграницей не имело места вследствие недостатка времени после переворота и в Сибири, и в Архангельске. В 1919 году предстояло использовать этот путь возможно шире для доставки продовольствия в Северную область, вооружения и офицеров из-за границы к Колчаку и различных необходимых Сибири товаров тоже из-за границы. Кроме того, я подготовил отряд из пяти гидрографических судов, которые надо было перебросить из Архангельска в Обь и Енисей для исследования этих рек и дальнейшего расширения дела Северного морского пути.

Воинственной мощной экономической организацией в Сибири в то время являлся «Закупсбыт» — союз 11492 сибирских продовольственных кооперативов[38]. В «Закупсбыте» сосредоточивалось все сырье и продукты, производимые Сибирью, и он их распределял и на внутреннем рынке, и экспортировал за границу, поскольку это являлось необходимым для закупки товаров за границей и возможным по транспортным условиям, через Китай, порты Дальнего Востока и Северным морским путем. Естественно, что такая организация была одной из основ экономической политики правительств и Вологодского, и затем Колчака. Главный директор «Закупсбыта» и некоторые другие его руководители находились в Лондоне, а конторы «Закупсбыта» имелись во всех мировых центрах. Размах деятельности энергичных сибиряков был велик, капиталы за границей — значительны, а связи и кредитоспособность на заграничных рынках практически неистощимы.

Одновременно с «Закупсбытом» действовал сибирский отдел «Центросоюза»[39], Всероссийского союза потребительской кооперации. Некоторые из его руководителей, выборные директора, находились тоже за границей, в Лондоне.

Внутри страны эти две организации дополняли друг друга, а за границей действовали в дружном контакте. Сеть их агентов распространялась на всю азиатскую Россию до самых отдаленных окраин. В 1919 году они снарядили по Оби и Енисею Речные экспедиции с товарами для вывоза, а из Швеции и Англии — пароходы с грузами для ввоза и обмена на речные товары. Вместе с отрядом гидрографических судов, перебрасывающихся мною в Сибирь, с другими судами с военными грузами для армии адмирала Колчака и судами, вышедшими за продовольствием для Архангельска, мне пришлось руководить плаванием через льды Карского моря девятнадцати различных кораблей. Больше всего забот причинил английский пароход «Байминго», зафрахтованный «Закупсбытом». Капитан-англичанин взял в Норвегии лоцмана, норвежского промышленника, ходившего раньше в Карское море для охоты на тюленей. С этим лоцманом он посадил свой пароход на мель в безопасном проливе и стал выбрасывать ценные грузы за борт. Организовав снятие парохода с мели силами моей экспедиции, спасши какие еще было возможно грузы, плававшие в море, я отправился на разведку льдов. «Байминго», снятый с мели, позже также вошел в Карское море, но испугался первых льдин и повернул обратно в Англию. Мне едва-едва удалось рядом телеграмм, посланных мною и по моей просьбе приставленным ко мне английским офицером и другими капитанами, уже миновавшими льды, усовестить английского капитана и побудить его повернуть обратно, снова к устью Оби. В конце концов все суда благополучно прибыли в устья сибирских рек.