Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс

И здесь провалы в памяти становятся еще больше – видимо, я был настолько расстроен происходящим, что мозг пытался это подавить. Тетушка Фрэнсис ничем помочь не могла, потому что, как я уже упомянул, потеряла с нами связь, как только мы переехали в Шепердс Буш. Позже, уже в подростковом возрасте, меня по различным причинам отправляли в несколько разных учреждений (по большей части это было связано с воровством), и я все очень хорошо помню, но однажды, после того как мы переехали на Бенбоу-роуд, меня отвезли в одно место, и я понятия не имею что – и где – это было и почему меня туда определили. Память ни к черту.

Точно знаю, что находилось это где-то за городом и провел я там около недели. Вряд ли это была какая-нибудь исправительная колония. Скорее, какой-то детдом, так как мама, возможно, не могла за мной присматривать, а другие не горели желанием меня брать, потому что со мной было слишком много мороки. Но не то чтобы я к этому времени уже стал лютым хулиганом – когда меня туда определили, я был еще совсем мальчишкой.

Однако отчетливо помню, когда я туда приехал, в корзине в коридоре лежал выводок котят. Все вы, кошатники, лучше отвернитесь – не хочу уже в самом начале книги настраивать против себя, множество кисок еще не раз окажется в опасности, – но я был пиздец как зол из-за того, что приходилось там торчать, поэтому пытался их душить. Эти бедные мелкие засранцы родились всего несколько дней назад, а уже успели испытать на себе руки психологически травмированного ребенка, хватавшие их вокруг шеи. С радостью могу сказать, что ни один котенок не пострадал, но мне чертовски не хватало Брюси.

Когда ты молод, мозг еще формируется, и когда ото всех изолирован и пытаешься к кому-то привязаться – пусть даже это всего лишь животное, – а потом тебя этого лишают, бесследно такое не проходит. Вдруг ощущение того, что ты что-то значишь, просто исчезает, и уже ни на что не надеешься. Когда шрам затягивается, он становится шершавым. Неудивительно, что я не мог начать нормальные отношения с женщиной… хотя об этом пока рано.

Чувствуя себя жалким ущербным говном, я стал еще больше отставать в школе и скатываться. Читать и писать я все равно не умел. Когда открыл для себя детские комиксы с небольшими историями вроде The Hurricane или The Topper, приходилось довольствоваться лишь картинками. Но чем больше я становился несчастным, тем больше страдал херней – до тех пор, пока в конечном счете меня не оставили на второй год за неуспеваемость.

Сегодня у меня бы, возможно, довольно быстро выявили дислексию и/или СДВГ[17], но тогда не существовало такого понятия, как «ребенок с отклонениями в развитии». Ну, по крайней мере, в тех школах, куда я ходил, никто не пытался найти ко мне индивидуальный подход. Полагаю, я выглядел вполне обычным ребенком. Может быть, чуть более придурковатым, чем остальные. Дело в том, что слова, которые я читал на бумаге, тут же вылетали из головы. Даже сейчас, уже будучи взрослым, сколько бы я ни пытался научиться нормально читать и писать, по-прежнему не могу сосредоточиться – то есть мозг, вместо того чтобы воспринимать прочитанную информацию, начинает думать о носках или еще какой-нибудь херне.

Я никогда не хвалился тем, что за всю жизнь не прочитал целиком ни одной книги. Всегда этого стеснялся и чувствовал себя неловко, и это еще одна причина, по которой на уроках я не мог сосредоточиться ни одной ебаной секунды. После всех этих нелепых ситуаций мне стало проще найти способ абстрагироваться от реальности, нежели столкнуться с ней лицом. Никто не говорил: «Может быть, у него дислексия». Ни в школе, ни, разумеется, дома, где от меня и так уже не ждали ничего хорошего в плане оценок и успеваемости. Видимо, учителя считали, что мой удел – заниматься херней и попадать в неприятности, что я и делал. Не думаю, что они предвзято ко мне относились, просто то, чему они обучали, мне на хер не сдалось. Я не имел к этому никакого отношения.

Глава 4. Педофил в подземном переходе

Прямо перед нашим переездом на Бенбоу-роуд со мной приключилось пару странных ситуаций, о которых я забыл тебе рассказать. Любой, кто думает, что эта книга пока больше напоминает «Мэри Поппинс», – что ж, вот теперь начинается жесть в стиле Дэвида Линча[18].

Наряду с более знаменитыми достопримечательностями района Хаммерсмит – кинотеатр «Одеон», танцевальный зал «Палаис», эстакада, мост и Бродвей – еще одним резидентом нашего района был местный педофил. В каждом районе такой найдется (и обычно, к сожалению, не один). Полагаю, каждый «патрулирует» свой участок так же, как городские лисы, и территория этого типа охватывала даже Шепердс Буш, который потом станет значимым местом… поэтому просто возьми этот «зловещий факт» себе на заметку.

Однажды – и произошло это, когда я все еще жил в Риверсайд-Гарденс, потому точно знаю, что мне было не больше шести, – какой-то парень пытался заманить меня в подземный переход под эстакадой Хаммерсмит. И не конфетами и шоколадками, как говорилось на плакатах «не доверяйте незнакомцам». Этот извращенец вырывал страницы из каталога женского нижнего белья и бросал их передо мной, как бы оставляя за собой след, – как ебаные хлебные крошки в сказке «Гензель и Гретель»[19].

Я часто задавался вопросом: «Откуда он знал, что я клюну?» Не стоит забывать, что я жил в доме у бабушки и горя не знал. Со мной еще не приключилось ничего плохого, и я только пошел в школу. По сути, я все еще был невинным ребенком. Однако этот тип почему-то не сомневался, что я пойду за ним. Может быть, от одних детишек исходит больше сексуальной энергии, чем от других, и они меньше уязвимы перед хищниками. То есть ощущение, будто на тебе особенная метка, которую видят только они.

По той или иной причине я был одним из таких детей. Мне следовало бы задуматься: «Почему этот стремный тип вырывает страницы из журнала и кладет на ступеньки?» Но в сексуальном плане я уже был развит не по годам, поэтому мне стало жутко интересно. Я отчетливо помню, где это произошло: на ступеньках под эстакадой в сторону Чизика, если идти к Темзе. Он пытался победить меня на моей же территории и вывести из зоны комфорта.

Я не хотел с ним идти, но не терпелось схватить фотки телочек, от которых я по непонятным мне причинам возбуждался. Я последовал за ним в переход, оказавшись в темноте, а затем – и я очень хорошо это помню – в дальнем конце тоннеля увидел за его спиной свет от противоположного выхода. Тоннель был недлинным, проходил под дорогой, но я видел, как этот тип поднимается по ступенькам, и просто подумал: «Да ну на хер, пойду-ка я домой». Я твердо решил остаться на своей территории, и надо ли говорить, что это было очень верным решением.

Приблизительно в то же время со мной приключился еще один странный случай. И опять мы все еще жили с бабушкой, поэтому я пока не познал ни бед, ни горя. Но как-то раз я играл во дворе с детворой, как вдруг незнакомая