Дыбенко - Иван Матвеевич Жигалов

синяками. «Такие политикой не занимаются». Подпольщики же в портерных и трактирах устраивали деловые свидания, решали важные политические вопросы.

— Заметил, ты к «зеленому змию» равнодушен, — говорил Охота, — похвально. Я тоже мало пью и редко, но в портерные заглядываю. Переоденусь в цивильное платье и забегу поглазеть да послушать, о чем говорит народ. Пить нам — подпольщикам — нельзя. Но иногда для пользы дела, перед тем как возвращаться на корабль после деловых встреч, загляни в «Прибой», он самый близкий, «причастись», тогда вахтенный не станет придираться…

На следующий день Дыбенко отправился на Цитадель-скую улицу, легко разыскал одноэтажный домик, в котором Охота снимал комнату у вдовы боцмана, погибшего во время боя в Цусимском проливе.

— Входи, входи, — пригласил хозяин. — Живу холостяком, в молодости некогда было жениться, а теперь уже поздно.

Павлу понравилась комната: ничего лишнего, много света. На подоконниках двух окон цветы. Два венских стула, кушетка, платяной шкаф. Из него Охота достал одежду.

— Примеряй, матрос, костюм телеграфного техника.

Рубашка, пиджак, брюки пришлись впору, даже фуражка с техническим знаком была в аккурат.

Трактир «Волна» располагался в самом людном районе близ Цитадельских ворот.

Охота рассказал о достоинствах трактира: в нем чисто, порядки строгие, пей сколько влезет, но не теряй рассудка. Нельзя браниться.

Посещали «Волну» рабочие и грузчики военного порта, мастеровые, судостроители, извозчики, солдаты пехотных полков и крепостной артиллерии, матросы. Имелись в «Волне» и отдельные «кабинеты» — крохотные каморки.

В кабинет их проводил половой, рыжеголовый краснощекий здоровяк. Закрывая дверь, угодливо согнул спину, заискивающе произнес:

— Буду рядом-с. Покличете-с.

Комнатушка на половину окна, вторая половина отошла к соседнему «кабинету». По стенам узенькие диванчики, закрытые серыми чехлами. На столе графин водки с лимонными корочками, квас, закуски.

— Сейчас подойдут наши: Свояк — мастеровой с мор-завода и Волков с «Николаева». Заведение вполне подходящее, — продолжал Охота, — хотя и тут полно шпиков. Да где их нынче нет! Не раз бывали здесь с Филатовым и Львовым. Хорошие ребята!

Вошел Свояк, мужчина лет сорока, в черном новеньком пиджаке, из-под которого виднелась синяя рубаха-косоворотка, брюки навыпуск, черные штиблеты. Рыжие усы лихо закручены кверху. Кивком головы показал в сторону двери, приложил палец к губам. Дыбенко понял: надо говорить тихо.

— Ну здравствуйте. — Руку Дыбенко Свояк задержал в своей.

— Я тебе о нем говорил, — пояснил Охота. — На электрика учится у нас на «Двине».

Появился Волков, красивый кареглазый матрос с коротко подстриженными русыми волосами. Поздоровался, пожал всем руки. От водки отказался.

— Мне еще предстоит побывать на обеде у фельдфебеля. Позвал отмечать тещин день рождения.

Свояк подкладывал в тарелку закуску и громко рассказывал длинную историю, происшедшую с мастером. Потом повернулся к Павлу, стал расспрашивать о заработках рижских портовых грузчиков. Охота в это время тихо беседовал с Волковым. Свояк как бы между прочим сообщил, что «дело» приурочивается к началу заграничного похода эскадры. Охота и Волков понимающе кивали головами.

— Так, говоришь, заработки низкие. У нас они тоже невелики. Перебиваемся с хлеба на квас… — И, повернув голову к остальным: — «Праздник» начнет броненосец «Император Павел Первый».

Свояк резко поднялся и сильным толчком открыл дверь. В коридоре что-то рухнуло.

— Ждал-с, позовете-с, потому стоял у двери-с. — Половой тер ушибленный лоб.

— Фискал и по совместительству половой, — отчеканил Свояк. На улице продолжал ругаться: — На роже написано — шпик… Поскорее разойдемся. — Попрощался и пошагал по Цитадельской. Как-то незаметно скрылся и Волков.

Охота повернул в противоположную сторону, шепнув Дыбенко:

— Погуляй, а через полчасика загляни, у меня для тебя кое-что припасено…

Убедившись, что «хвост» не тянется, Павел направился к знакомому домику. Пока переодевался, Охота ходил по комнате, бранил полицию и шпиков. Остановился около Дыбенко, спросил:

— Понял, что говорил Свояк? — И сам ответил: — Будем готовиться к восстанию. Присматривайся к людям. Дела у нас много… А это тебе, — передал пачку. — Тут все о житии святых. Держи: «Николай-чудотворец», — прочитал он. — А вот еще «Святой угодник Серафим Саровский», «Варвара-великомученица», «Алексей — божий человек». Положи в рундук, места много не займет, а в трудную минуту выручит.

Теперь Дыбенко почти в каждое увольнение с корабля ходил к Охоте и всегда заставал у него новых людей — большевиков-подпольщиков. Они приносили с собой газеты «Вперед», «Пролетарий», в которых были опубликованы статьи В. И. Ленина. Здесь Дыбенко познакомился с Василием Марусевым с линкора «Император Павел I». Павлу понравился широколицый, светлоглазый морячок.

— Земляк, хватка наша, сибирская. Первоклассный конспиратор. Сам постиг эту хитрую науку, — представил его Охота.

— Поди, на линкоре живете как люди, не то что мы на «Двине»? — спросил Дыбенко.

Лицо Марусева посуровело, брови сдвинулись, глаза сузились.

— Нашел кому завидовать! Плавучая тюрьма. Офицеры — зверье, и первый среди них командир. Меня, правда, не обижает. — И повернувшись к Охоте: — На днях даже вызывал, спрашивал, как мне служится.

Охота насторожился:

— Не к добру почет, Василий. Небольсина я хорошо знаю. Может, и чаю предложил с сухарями?

— Чаем не угощал. Поговорил и отпустил. С боцманом за деталями послал. в Кронштадт. Вот и к вам забежал.

Охота поставил на стол маленький круглый самовар, похожий на арбуз, заварил чай.

Марусев заторопился:

— Боцман отпустил на час.

— Мой тебе совет, Василий Макарович, — положив руку на плечо матроса, проговорил Охота, — держись подальше от Небольсина и вообще от офицеров. Купить тебя собирается командир. Купить вместе с потрохами.

— Я дорогой, у Небольсина денег не хватит, жена молодая, модница, в копеечку обходится, — пошутил Марусев.

— А как готовитесь к «делу»?

— Уж очень зорко следят за нижними чинами, — ответил Василий. — Но и мы не лыком шиты!

Дыбенко сообщил Охоте, что его друг Свистулев назначен на крейсер «Богатырь» и на днях уезжает в Ригу на свой корабль.

— Приходите вместе, хочу с ним познакомиться да и кое-что расскажу вам.

Рассказ Охоты о балтийском «Потемкине»

20 июня 1912 года Дыбенко и Свистулев были на Цитадельской, пили чай и слушали неторопливый рассказ хозяина.

— Сперва о «Богатыре». — Охота прошелся по комнате, остановился около Свистулева. — Тебе на нем служить, ты должен знать «биографию» крейсера. Прошлое его основательно замарано.

Охота повел речь о Свеаборгском и Кронштадтском восстаниях в июле 1906 года.

— Мы тщательно готовились, старались предусмотреть все до мелочей, так советовал Дмитрий Захарович Мануильский, тайно приезжавший к нам из Петербурга.

До намеченного дня оставался еще месяц, и вдруг