Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга II - Константин Маркович Азадовский

определялся первоначально 8–10 листов, а в «Узком» мы его установили в 12 листов, из которых 2–2,5 листа комментарии и другой текст. Если же дело требует некоторого расширения, то я не возражаю довести ее до 14 листов, но не более, причем 10 листов текст и 4 листа комментарии (61–59; 1).

О причинах неудачи, постигшей антологию, М. К. сообщил С. Е. Кожевникову в письме от 6 апреля 1939 г.:

Еще в 1936 году я заключил с Иркутском договор на издание антологии «Сибирь в русской лирике». Подобрал очень много материала, в том числе и неопубликованного, и вообще антология обещает быть чрезвычайно интересной. Но… я основательно просрочил, и издательство договор со мной расторгло, обещав возобновить его вновь[46].

«Возобновить» договор не удалось, среди прочих, по той причине, что весной 1938 г. Губанов был арестован и приговорен к десяти годам заключения.

В конце 1952 г., комментируя высказанную в одной из рецензий идею о сборнике «Поэты Сибири», М. К. писал Г. Ф. Кунгурову:

Такой сборник – только под иным заглавием – я предложил в свое время Иркутскому издательству – тогда еще был Губанов. Книга была принята, и договор был подписан, но я запоздал. А потом наступили всякие события – и так и не пришлось реализовать этот замысел. А около сотни листов, т. е. страниц, на машинке переписанных, кажется, и сейчас где-то полеживает[47].

Заметим, что антологии, подобной той, что готовил М. К. в середине 1930‑х гг., не существует и по сей день. Правда, время от времени появляются сборники под аналогичным или близким названием; однако их содержание и научный уровень не может идти в сравнение с масштабным проектом М. К.

Таким образом, из трех крупных начинаний, которые М. К. замыслил и пытался осуществить в 1930‑е гг. в Восточно-Сибирском издательстве, успешным оказалось только одно (да и то наполовину): том сочинений Омулевского.

Известие об аресте А. Н. Губанова (май 1938 г.) явилось, по-видимому, последней точкой в отношениях М. К. с иркутским издательством; далее все его замыслы и проекты переносятся в Новосибирск. Он стремится к сотрудничеству с Новосибирским областным издательством, которое возглавлял Савва Кожевников. Талантливый литературовед и критик, Кожевников становится во второй половине 1930‑х гг. едва ли не центральной фигурой в писательской жизни Западной Сибири, организатором и руководителем литературно-издательского процесса в этом регионе. Будучи патриотом своего края, Кожевников уделял особое внимание сохранению и популяризации литературного наследия Сибири. Вполне естественно, что, планируя рабочую программу новосибирского издательства, он должен был – рано или поздно – обратиться к Азадовскому. Понимая научное и общественное значение работ М. К., Кожевников старается начиная с 1937 г. привлечь его к деловому сотрудничеству.

Договорившись с Кожевниковым, хотя и предварительно, об издании Полного собрания сочинений Ершова, М. К. откликается весной 1938 г. на новое предложение издательства: составить и подготовить к печати том под названием «Сибирские былины». В ответ на письмо Кожевникова, проявившего заинтересованность в таком издании и даже приславшего договор, М. К. выдвигает контрпредложение:

Я думаю, надо давать что-то цельное, законченное. Поэтому я предлагаю следующее: в свое время (в 40‑х – 60‑х годах) на Алтае жил замечательный краевед, имя которого Вам, конечно, хорошо известно, – Степан Иванович Гуляев. Главное его внимание было обращено на производительные силы края, но вместе с тем он занимался и собиранием фольклора. В 1848 г. он опубликовал ряд песен в «Библиотеке для чтения», и затем ряд записанных им былин и исторических песен был опубликован в изданиях Академии наук и оттуда перепечатан в сборнике Киреевского[48]. Затем в <18>50‑х годах он составил сборник былин и исторических песен, главным содержанием которого явились былины, записанные от замечательного алтайского сказителя Леонтия Тупицына. <…>

Таким образом, хотя записи Гуляева и не погибли фактически для науки, но целостный сборник его, который к тому же был бы единственным сибирским специальным сборником, фактически не существует. Воссоздать его я Вам и предлагаю[49].

Предложение было принято, и за несколько месяцев 1938 г. М. К. подготовил сборник, включив в него также былины, записанные Г. Н. Потаниным в Бухтарме, станице на Иртыше (первая публикация – 1864 г.). Название книги удалось согласовать не сразу. В цитированном письме от 24 марта 1938 г. М. К. называет возможные заглавия: «Алтайские былины, записанные в 50–60‑х годах С. И. Гуляевым»; «Алтайские былины. Сборник С. И. Гуляева», добавляя: «…или что-нибудь иное без указания на Алтай в титуле, хотя лучше бы это указание сохранить»[50]. Однако в окончательном варианте «Алтай» отсутствует, что вызвано было, возможно, желанием М. К. подчеркнуть принадлежность алтайских былин к общерусской культурной традиции.

Сообщая в подробной вступительной статье о судьбе гуляевского архива, М. К. подчеркнул, что его задачей является «подобрать эти разбросанные куски некогда единого целого и соединить их вместе»[51]. Книга открывалась фрагментом из письма С. И. Гуляева к Л. Н. Майкову (о Л. Г. Тупицыне).

Издание было выдержано в характерной для М. К. научной стилистике: варианты, примечания, два указателя (собственных имен и географических названий). А кроме того, удачно проиллюстрировано (художник В. А. Прожогин): заставки, концовки, оформление титульного листа вполне соответствовали духу старинных былевых песен. Об этом позаботилось издательство, высоко оценившее работу М. К. «Постараемся издать книгу хорошо, – обещал Кожевников в письме к М. К. от 1 июля 1938 г. – Она этого вполне заслуживает, ценная интересная книга. Вступительная статья – отличная» (62–60; 4).

В конце своей вступительной заметки М. К. выражал благодарность за «большую дружескую помощь» А. М. Астаховой[52] и благодарил также Л. В. Брун, составившую оба указателя.

Новосибирское издание не осталось незамеченным. Наиболее подробный отзыв, хотя и не лишенный полемических замечаний (впрочем, аргументированных), принадлежал перу литературоведа-слависта и этнографа Константина Александровича Копержинского (1894–1953), преподававшего с 1937 г. в Иркутском университете историю русской литературы (с 1940 г. – профессор)[53]. Рецензент определил работу М. К. как «интересную, прекрасно комментированную книгу»[54].

Одобрительно отозвались также омский литературовед В. Утков[55] (будущий исследователь Ершова) и московский фольклорист В. И. Чичеров[56], один из учеников Юрия Соколова, отметивший в своей рецензии, что М. К. «прекрасно раскрыл большие достоинства» гуляевского сборника[57].

«Былины и исторические песни из южной Сибири» положили начало дальнейшему изучению записей С. И. Гуляева, продолженному вскоре после войны И. Г. Париловым (1899–1951), учеником М. К. по Иркутскому университету. 5 апреля 1948 г. Парилов консультировался со