Воспоминания маршала. Полная версия - Константин Константинович Рокоссовский

Гитлеровцы широко применяли минирование подходов к опорным пунктам и на танкоопасных направлениях. Для обороны были приспособлены железнодорожные насыпи, выбывшие из строя танки, вагоны и паровозы.

Таким образом, окруженный противник не только имел значительные силы, но и опирался на хорошо подготовленные в инженерном отношении позиции, значительно развитые в глубину.

Из всего этого можно было сделать вывод: в создавшейся обстановке враг предпримет все меры к тому, чтобы окруженная группировка как можно дольше держалась под Сталинградом, отвлекая на себя побольше наших сил и тем самым способствуя закрытию огромной бреши в его фронте, образовавшейся в результате успешного наступления советских войск на сталинградском и ростовском направлениях.

Дело прошлое, но мне думается, что было бы все же целесообразнее 2-ю гвардейскую армию использовать так, как вначале намеревалась поступить Ставка, то есть быстро разделаться с окруженной группировкой. Этот смелый вариант открывал огромные перспективы для будущих действий наших войск на южном крыле советско-германского фронта. Как говорится, игра стоила свеч.

Конечно, меня снова могут упрекнуть, что сейчас, когда все стало ясным, легко рассуждать о чем угодно, но я и тогда был сторонником использования 2-й гвардейской армии в первую очередь для разгрома окруженной группировки, предлагая в случае приближения вражеских сил к котлу повернуть против них всю 21-ю армию. Ставка предпочла принять другой вариант, надежно гарантирующий от всяких неожиданностей.

У гитлеровцев внутри котла было несколько хорошо оборудованных аэродромов, позволявших принимать одновременно большое количество самолетов. Требовалось разрушить этот воздушный мост, по которому окруженные снабжались продовольствием и боеприпасами. Для организации блокады прибыли к нам на Донской фронт авиационные генералы Новиков и Голованов. Они успешно справились с задачей.

Ставка нас предупредила, чтобы мы не рассчитывали на усиление фронта стрелковыми и танковыми соединениями. Это обстоятельство заставляло всех, кто отвечал за успех операции, а в первую очередь командующего фронтом, тщательно продумать вопрос об использовании сил, которыми мы располагали.

В результате огромной работы, проведенной штабом фронта, командующими родами войск, начальниками служб, и большой помощи, оказанной нам представителями Ставки Н. Н. Вороновым, А. А. Новиковым и А. Е. Головановым, была завершена подготовка к сражению.

К началу наступления фронт получил из резервов Ставки 20 тысяч человек пополнения, что для семи армий являлось каплей в море.

Мы набрали еще около 10 тысяч человек за счет сокращения обслуживающего состава тылов, разгрузки госпиталей и медсанбатов, привлекая в строй всех, кто способен был носить оружие. По настоянию Н.Н. Воронова Ставка придала нам артиллерийскую дивизию прорыва, два артиллерийских пушечных полка большой мощности, один артиллерийский дивизион большой мощности, пять истребительно-противотанковых артиллерийских полков, один зенитный артиллерийский полк, две гвардейские минометные дивизии и три гвардейских танковых полка. На большее нам рассчитывать не приходилось. Задача, поставленная перед нами, должна была быть решена теми средствами, которыми мы сейчас располагали. Требовалось только умело их использовать в конкретно сложившейся обстановке.

Для нанесения главного удара привлекались три армии: в центре на узком фронте ставилась 65-я, максимально усиленная артиллерией и минометами всех видов, ракетными установками, танками и инженерными частями; справа примыкала к ней 21-я, слева – 24-я, обе тоже усиленные артиллерией и другими средствами, но в меньшей степени.

Вся авиация 16-й воздушной армии предназначалась для действий на главном направлении.

Остальные армии – 57, 64, 62 и 66-я – должны были наступать с ограниченными целями на отдельных участках, стремясь приковать к себе как можно больше войск противника, лишая его возможности маневрировать силами. Этим армиям предстояло ограничиться только своими штатными средствами.

Москва торопила начать наступление. Присутствие у нас представителей Ставки помогло добиться некоторой отсрочки, необходимой для подготовки войск. Задержка в основном объяснялась запаздыванием прибытия артиллерии, минометов и других средств усиления, а также боеприпасов. Заботы о проталкивании всего этого к фронту, прежде всего артиллерии и боеприпасов, взял на себя Н.Н. Воронов, который поддерживал постоянную связь с начальником тыла Красной Армии генералом А. В. Хрулевым.

Весь руководящий состав фронта в это время работал в войсках, готовя их к наступлению. Плодотворно трудились политический аппарат, партийные и комсомольские организации. Результатом их усилий стал еще более высокий наступательный порыв войск. Бойцы и командиры с воодушевлением ждали сигнала к бою.

Как-то, находясь в 65-й армии, в дружеской беседе за чашкой чаю я напомнил Павлу Ивановичу Батову наш разговор по телефону. А было это во время тяжелых декабрьских боев, когда от нас настоятельно требовали быстрейшего разгрома только что окруженного противника, сил же и средств для этого у нас не хватало. Вызвав Батова к телефону, я спросил, как развивается наступление.

– Войска продвигаются, – был ответ.

– Как продвигаются?

– Ползут.

– Далеко ли доползли?

– До второй горизонтали Казачьего кургана.

Несмотря на досаду, которую я испытывал от таких ответов, меня разбирал смех. Понимая состояние командарма и сложившуюся обстановку, я сказал ему: раз уж его войска вынуждены ползти и им удалось добраться только до какой-то воображаемой горизонтали, приказываю прекратить наступление, отвести войска в исходное положение и перейти к обороне, ведя силовую разведку, с тем чтобы держать противника в напряжении.

Конечно, за такое самовольство мне могло крепко влететь. И я уже привык в подобных случаях обращаться непосредственно к Сталину. Обычно он все же утверждал решение командующего фронтом, если тот приводил веские доводы и умел проявить настойчивость, доказывая свою правоту. Так было и в данном случае. Сталин, выслушав меня внимательно, вначале слегка вспылил, а затем согласился с моим предложением. Это помогло нам сберечь силы, технику и боеприпасы для решающей битвы.

Напомнив П. И. Батову пережитое, я выразил уверенность, что сейчас, когда армия усиливается таким количеством артиллерии и других средств, его войска «ползти» не будут и продвижение их будет определяться не горизонталями, а местными предметами. Конечно, Павел Иванович со мной согласился. Войскам этой армии предстояло решить трудную задачу – она первой наносила главный удар.

Большая роль в операции отводилась артиллерии, поэтому основное внимание было уделено тщательной отработке всех вопросов ее применения и взаимодействия с пехотой и танками. Этими вопросами в основном занимались командующий артиллерией фронта генерал В. И. Казаков и его аппарат. А знания и накопленный опыт у них были достаточными, поэтому у меня не было сомнений, что артиллерия будет использована правильно и сделает все возможное.

31 декабря, пользуясь некоторым затишьем (относительным, конечно), мы решили отпраздновать встречу Нового года. В нашей штаб-квартире собрались члены Военного совета фронта и товарищи из Москвы – Василевский, Новиков, Голованов, писатели Ванда Василевская, Александр Корнейчук. По просьбе Новикова летчики попутным рейсом привезли елку, которую здесь украсили чем могли. Делалось все экспромтом, но получилось замечательно.

Новый год мы встретили в дружной