Командир счастливого «Окуня». Русский подплав Первой мировой - Василий А. Меркушов

Оказалось, что немцы под охраной двух крейсеров весь день тралили у Виндавы, оставленной нашими войсками. Сегодня они заняли правый берег рек Виндава и Вента, продолжая наступление на Тукум и Альт-Ауц.

3/16 июля

В 9 ч. 45 м. утра «Окуню» приказано идти к Виндаве. Мгла и дождь сильно сокращали видимость. В 13 ч. 15 м. застопорил машину в семи милях на зюйд-вест от города, еще не занятого немцами, но казавшегося совершенно вымершим.

Сделал пробное погружение и ввиду плохой погоды остался под водой, идя самым малым ходом. Дождь усилился, густая мгла нависла над морем, горизонт сократился до 1,5–2 кабельтовых, в перископ берега не видно.

В 15 ч. из-за плохой видимости пошел на север. В 16 ч. 50 м. застопорил машину в двенадцати милях на вест от Люзерорта. Дождь перестал, мгла рассеялась. В 17 ч. 45 м. показались дымки. В 18 часов погрузился и пошел в атаку на два крейсера типа «Нимфа», шедших без миноносцев на большом расстоянии друг от друга. В 18 ч. 50 м. после нескольких перемен курса крейсера стали удаляться на юг.

Продолжал идти вдогонку в надежде, что неприятель изменит курс в сторону «Окуня» и тем самым позволит подойти на минный выстрел. Но в 19 часов, видя полную безнадежность сближения, поднялся на поверхность и направился в Рижский залив, ошвартовавшись на ночь к тральщику «Искра», стоявшему у Михайловского маяка.

4/17 июля

В 13 ч. 15 м. «Окуню» приказано идти на двадцать миль к весту от Люзерорта. В 17 часов пришел на место, но до вечера никого не видел. В море густая мгла; в направлении к Виндаве как будто виднелось несколько дымков. (Вернувшись, узнал, что немцы действительно тралили в этом районе.)

В 19 ч. 15 м. пошел обратно в Рижский залив. В 23 ч. 25 м. ошвартовался у борта транспорта «Хабаровск», стоявшего у Михайловского маяка. Транспорт вызывали для перевозки беженцев в Гапсаль. Северная часть Курляндии уже очищена нашими войсками; «Хабаровску», кроме беженцев, нужно перевезти еще сотню солдат пограничной стражи…

Сегодня немцы заняли Виндаву.

В тумане

(Под таким заголовком дневниковые записи 5/18-8/21 июля в виде отдельного рассказа были опубликованы в парижской газете «Возрождение» 1 августа 1927 года)

Нет ничего хуже тумана на море. Сплошной стеной обступает он находящиеся в море корабли, лишая их возможности видеть друг друга, скрывая от них ограждения мелей, банок и близость берега с его маяками и знаками. Вокруг стоит одна молочно-белая пелена, заглушающая всякие звуки, и только пушечные выстрелы, пронзительный вой судовой сирены и удары колокола способны нарушить дьявольское наваждение.

Если неприятно было попасть в туман в мирные времена и на обыкновенном корабле, то в дни войны и на подводной лодке это было во много раз хуже. Туман и мертвый штиль, когда море, как зеркало, и на его гладкой поверхности не видно не только легкой волны, но даже ряби, являются злейшим врагом подводных лодок, самым опасным для них состоянием погоды и моря.

Утро 5/18 июля 1915 года, когда начальник морских сил Рижского залива получил предупреждение о намерении немцев продолжать траление мин у занятой ими Виндавы, дабы в ту же ночь привести туда транспорты с войсками, было очень туманным.

К часу дня туман поредел, и «Окунь» вышел в море, чтобы помешать противнику выполнить его намерение. Подойдя к Виндаве на пять-шесть миль, увидели в тумане дымки германских миноносцев, отчетливо занятых охраной работавших тральщиков. Не имея возможности по разным причинам обойти разделявшее противников минное заграждение, «Окунь», простояв на месте два часа, пошел на запад в открытое море.

Около 11 часов вечера застопорили машину, предполагая остаться здесь до утра. К этому времени туман стал плотнее, и горизонт сократился на несколько сажен.

На море – мертвая тишина; ни одного звука, ни одного всплеска, вода, как на блюдце. Невольно подчиняясь окружающей тишине, все начали разговаривать вполголоса. Приготовляясь к ночевке и желая предохранить себя от всяких случайностей, наполнили цистерны так, что над водой осталась одна рубка. Входной люк на ней оставался открытым, и наверху находились мичман и два матроса. Убедившись, что все исправно и готово к немедленному погружению, улеглись спать. Приказал в случае необходимости немедленно меня будить.

6/19 июля в два часа ночи прибежал вахтенный с докладом, что слышна работа машины какого-то идущего самым малым ходом корабля.

Бросился наверх.

Светает… Туман, как молоко… Крутом видно не дальше тридцати саженей. Среди мертвой тишины ясно слышен шум от работающей самым малым ходом машины.

– Приближается, – докладывает мичман. – Давайте погружаться… Прикажете будить команду?

– Подождите. Нам надо наполнить только одну цистерну, всегда успеем! Пусть спят…

Все четверо усиленно прислушиваемся… Приближается…

– Да, да… Будите команду!

Шум становится все явственнее…

Тишина на море полнейшая; разговариваем шепотом…

– Не пойти ли на шум? Быть может, удастся выстрелить миной, – говорит мичман.

– Да больно уж туман густ, ничего не видать… Как бы самим не нарваться, – отвечаю ему. – Черт с ним! В другой раз!

Разбуженные матросы начинают лезть наверх. В рубке слышны громкие голоса, и в отверстии люка появляются голова и плечи передового.

– Куда прете, черти! – грозно шиплю на них. Молчат…

– Вниз! Двум остаться. Слушайте хорошенько, – приказал им, дабы проверить впечатление свое и вахтенных… – Слышите?

– Так точно, хорошо слышно, близко!

Действительно, шум от работающей машины неприятельского корабля был отчетливо слышен и держался как будто на том же расстоянии. Постепенно он начал удаляться; все тише и тише, наконец, совсем прекратился. Это мог быть неприятельский заградитель или дозорное судно, ибо нашим делать здесь было нечего.

Еще с час оставался я наверху, а потом спустился вниз досыпать.

Утром туман и штиль – те же. Решил возвращаться, так как по обстоятельствам погоды никакой пользы «Окунь» принести не мог.

На всякий случай подождал до полудня, и, когда под действием солнечных лучей туман значительно поредел, в час дня дал ход, направляясь обратно в Рижский залив.

Пользуясь благоприятной погодой, идем в полупогруженном состоянии. Вся палуба под водой, и только кончик форштевня, рассекая морскую гладь и пеня воду, вместе с боевой рубкой возвышаются над поверхностью словно заснувшего под солнцем Балтийского моря.

Ровно через двадцать минут такого безмятежного плавания в пятидесяти саженях справа увидели грозно торчавшие из воды рога мин заграждения, почему-то не ставших на заданную глубину и плававших близко к поверхности моря…

Вот так штука! Хорошее выбрали место для ночевки! А не работа ли это судна, проходившего ночью мимо нас? Раньше здесь мин не было – ни наших,