Вчера была война - Игорь Глазунов

и стадион, с которого нас постоянно гоняли, когда мы пробирались туда погонять мяч!

В комнате нас было четверо. Я был самым младшим – мне шёл шестнадцатый год, а мои соседи по комнате уже отслужили в армии. Никто никаких скидок нигде на возраст не делал, работа требовала своё – определяющим был результат.

Приняли в общаге меня хорошо. Отношения были приятельские. Конечно же, для меня всё было в новинку. Стиль общения и поведения, темы разговоров, интересы ребят. Иногда кто-то из них позволял себе подшутить надо мной. Например, перевести будильник на час раньше.

Прибегаешь на трамвайную остановку, а ещё даже первый трамвай не проходил. Иногда рабочие смены совпадали, и будильники звонили один за другим. Все работали в разных цехах, и у каждого был свой рабочий график и смена. У меня как у несовершеннолетнего был сокращенный рабочий день и в первую смену.

На работу вставал по будильнику. Звонок. Рывок из кровати. Ещё сонный бегом к умывальнику, который был в конце коридора. Голову под кран! Бегом назад! Быстро и аккуратно застилаешь кровать. Комендант ходила и проверяла порядок в комнатах. На ходу одеваясь, бежишь на остановку трамвая.

В трамвае давка. Если удалось втиснуться внутрь – втиснутым едешь до остановки. На одной остановке выходили рабочие с заводов ВЭФ и РВЗ16. Дальше трамвай шёл полупустой. Если не удавалось сесть на трамвай, зависали на подножке и под спокойный голос вагоновожатой: «Граждане! Освободите двери! Трамвай дальше не пойдёт!» доезжали до своей остановки!

Проходная со строгими вахтерами. Пропуск в открытом виде, «отбиваешь» карточку прихода на завод, после смены – те же действия. Учёт и контроль – путь к социализму и один из базовых лозунгов того времени. Бегом в заводскую столовую.

На ходу обдумываешь: «Успею позавтракать, не успею?» Успел! Две порции сметаны, яйцо, хлеб, чай. Если опаздываешь – мимо!

Рабочий       шкафчик.       Рабочая       роба.       Рабочее       место.

Рабочий день. Работа.

После работы ребята на трамвае уезжали в город.

У каждого из моих мужиков в шкафу висел выходной костюм из стайцелевой (почему-то она так называлась) дорогой ткани, в темно-синюю широкую вертикальную полоску. Пара рубашек, галстуки и шляпа, которую надевали даже летом, и которая придавала особый шарм. Общий ансамбль ребят в выходной день поражал – стоят абсолютные «одинаковки». Последний штрих! Перед зеркалом «заламывают» поля шляпы, переднее вниз, заднее – вверх. Одеколон. Поворот вокруг зеркала. И они исчезали в своё воскресенье. Иногда приходили слегка навеселе, о чём-то галдели.

Иногда после зарплаты я заходил в своё любимое кафе на ул. Ленина, где потрясающе готовили блинчики с мясом.

Я потихоньку привыкал к новым реалиям. Осваивал Ригу, проезжая до конечных остановок и назад. Это было очень интересно и познавательно для меня. С тех пор только так знакомлюсь с новым для меня городом.

На шестом трамвае доезжал до центра. Там садился на первый попавшийся трамвай и катался, познавая город. Потом стал выходить на остановках и «наматывать круги» в районе остановки. Шёл, отмечая в памяти ориентиры, боясь заблудиться. Постепенно эти «круги» становились всё больше. Прошло совсем немного времени, и я стал себе позволять после работы поехать на «шестерке» в центр.

Вечерами в Кировском парке на эстраде были концерты. Иногда после зарплаты я заходил в своё любимое кафе на ул. Ленина, где потрясающе готовили блинчики с мясом.

Шло время. Я осваивал премудрости городской жизни. Не всё было просто. Например, заводские общие туалеты, с известной «дырой» и убойным запахом хлорки с аммиаком, и все технологические процессы с ним связанные. Газета была необходимым атрибутом действа и, как всегда, подшучивали: «Прочитал новости?». Туалетная бумага в те времена в наших «слоях общества» не водилась и о газете надо было помнить всегда. Долго приходилось привыкать к публичности в туалете.

Работа, её ритм, цеховые раздевалки, душевые, туалеты, быстренько «выбили» из меня какие-то условности. Всё надо было успевать вовремя! Вовремя оказаться на проходной. За опоздания наказывали, лишали премиальных доплат, а было их немало. Это было материальным стимулом и одновременно дисциплинировало.

Вовремя уйти на обед и вовремя вернуться. Вовремя закончить смену, убрать своё рабочее место, умыться, переодеться и с приятной усталостью идти по заводской территории к проходной. На сегодня «обязательная программа» дня завершена! Выйдя из проходной, рабочий люд растекался кто куда.

У меня, как правило, дороги были такие: трамвай налево – в общагу, трамвай направо – в город. Если пешком направо – в Дом Культуры завода ВЭФ в кино. Туда же мы ходили на танцы в выходные дни.

Прямо через дорогу – пирожковая. Бульон, молоко, пирожки с картошкой и зелёным луком, с рисом и яйцом, сладкие булочки и всякие «всячинные» другие. Туда я заходил часто после работы. Брал свои любимые пирожки с картошкой и зелёным луком, чашку бульона, садился и аппетитнейше ел, часто вспоминая бабушкины пироги!

Чуть дальше – рюмочная! Водочка, бутерброды с вареным яйцом и килечкой с лучком. Там после «пятидесяти» обязательных, которые брали для тары, пили принесенную с собой водку по испытанной «технологии». Бутылка водки во внутреннем кармане пиджака захватывается снаружи пиджака рукой, наклоняется и льётся в граненый стакан, который уже заведомо «освобождён» от пятидесяти грамм. Рюмок в рюмочной не было. Звучало: «Два по пятьдесят и бутербродик!»

Полными стаканами пили в общаге! Перед уходом на танцы в два граненых стакана разливалась пол-литра, аж до самых крутых краешков. Что-то для порядка произносилось, вроде «будем!». И кто как. Или аккуратненькими глоточками смаковал, или наоборот, «вливал» этот «витамин веселья и раздора» и «занюхивал» известным жестом. Назывался этот жест «закусить мануфактурой». «Выдыхалась» с присвистом трезвость и начиналась дорога на мероприятие под названием танцы! Особым шиком было выпить стакан залпом, «закусить» глубокой затяжкой папиросы и медленно «выкручивать» кольцами дым. Несколько позже у Дворца культуры стали появляться дружинники, и при малейших признаках опьянения вход был запрещён. И в то же время в буфете Дворца алкоголь «лился рекой» и, конечно, конфликты «местного разлива» имели место быть и, как всегда, из-за девочек.

Идеи комсомола были созвучны моему романтизму, моему видению дальнейшей жизни.

Как-то ко мне подошёл комсорг цеха и предложил подумать о вступлении в комсомол. Для меня это было полной неожиданностью и в то же время я был горд! Тогда это было очень важным событием в жизни каждого молодого человека. Я стал готовиться к вступлению, читал устав, знакомился с задачами комсомола. Идеи комсомола были созвучны моему романтизму, моему видению дальнейшей жизни.

Совсем недавно