Очень личное. 20 лучших интервью на Общественном телевидении России - Виктор Лошак

В. Л.: Она несколько раз говорит, что она всех прощает. Она Коржакова тоже простила? Ведь он столько грязи вылил на эту семью.

Л. Т.: Я думаю, что нет. Я думаю, что это слишком сложно было бы ей его простить. Хотя, наверное, как-то по-христиански она его, может быть, и прощает. Но по-человечески, мне кажется, нет. Потому что он был очень близким человеком к Ельцину. И, конечно, она считает, что он его предал.

В. Л.: Знаете, Люда, я хотел бы вам сказать, что в результате откровенности Наины Иосифовны и вашего труда вышла потрясающая книга о любви. Именно о любви. И вот момент, когда она говорит: «Я не выбрасываю костюмы, в которых он меня помнит, я пытаюсь ходить в том, в чем меня помнит Борис Николаевич», – просто пронзает сердце.

Л. Т.: Вы знаете, когда я посмотрела на весь этот материал, я вдруг поняла, что очень хочется попробовать сделать кино про их любовь. Но где я, и где кино. Но мы попытались, и называется этот фильм не «Объяснение в любви», а «Объяснение любви», потому что мы все время пытались взять из наших многочисленных разговоров то, где она объясняет их отношения. И там, во-первых, есть удивительное видео, где они отмечают очередную годовщину своего студенческого выпуска – это какие-то 1970-е. Они путешествуют на теплоходе по Енисею совсем молодые. Есть кадры, где они в своей резиденции, на даче в Барвихе танцуют вдвоем, то есть кадры, где им уже за 70. Вдвоем танцуют. Это просто кадр из какого-то очень хорошего художественного фильма о любви.

И этим заканчивается наше кино. Ну, это оторваться невозможно, невозможно. Хотя она говорит: «Вот я иногда смотрю кино, с Борисом мы сидим, смотрим, а там люди друг другу про любовь говорят, про чувства. Я ему говорю: “Ну как же так? Ты мне никогда таких слов не говорил”. Он мне всегда отвечал: “Но ты же и так все знаешь”. Правда, я знала».

В. Л.: Я всегда прошу своих собеседников сформулировать правило жизни. В данном случае я что-то выбрал из того, что Наина Иосифовна говорит. Она говорит: «Я никогда людям не делала зла. Зло вдвойне и втройне вернется». А Борис Николаевич, это из его неполитических, видимо, правил, он говорил ей: «Дети нам ничем не обязаны».

Правила жизни

Людмила Телень: А я не только помню, но и стараюсь даже жить в соответствии с таким правилом Наины Ельциной. Она говорит: «Я стараюсь радоваться каждому дню. Вот идет снег – я радуюсь, идет дождь – я радуюсь. С какого-то момента я стала понимать, что каждый день – это особенная ценность». Вот она так живет. И, конечно, дай бог нам всем научиться так жить. Потому что, что будет завтра, мы не знаем. Есть сегодня и всегда есть, чему в нем порадоваться…

Сергей Урсуляк:

«Я буду снимать про то, что знаю, во что верю и что люблю…»

Справка:

Сергей Урсуляк (1958 г.р.) – кинорежиссер, сценарист, продюсер, лауреат Государственной премии России.

Виктор Лошак: Сергей Владимирович, вас, наверное, интересует, кто ваш зритель?

Сергей Урсуляк: В общем, да.

В. Л.: Вот яя – ваш зритель, я люблю ваше кино.

С. У.: Это прекрасно! Я, собственно, чувствовал это, поэтому и пришел к вам. (Смеется.)

В. Л.: Вообще, драматургически я должен был это признание сделать в конце, но не выдержал.

С. У.: И правильно.

В. Л.: В одном интервью вы сказали о себе: «вулкан, извергающий вату»… Что вы имели в виду?

С. У.: Это был разговор о том, вероятно, как я проявляюсь дома. И я действительно часто кричу, но я бы сказал, кричу больше для вида.

В. Л.: Я удивился еще вашему рассказу о том, как рано вы стали режиссерствовать: уже в школе вы раздавали роли «Гусарской баллады».

С. У.: Да, совершенно верно. Это мое любимое занятие до сих пор – распределять роли. Если бы этим всё ограничивалось, я был бы совершенно счастливым человеком. Распределил роли и вроде как снял фильм. Но, к сожалению, приходится и дальше что-то делать.

В. Л.: Вам тяжело дался переход из актера в режиссеры? Я спрашиваю, потому что у меня есть такая стройная теория «ложной ступеньки». Очень многие люди совершают этот ложный шаг: музыканты, которые считают себя дирижерами, дирижерыы – композиторами, журналистыы – писателями и т. д. Из актера в режиссерыы – это тоже ступенька вверх.

С. У.: Поскольку, как вы сказали, я с детства хотел этим заниматься на уровне распределения ролей, то внутренне это не было тяжело. Это было тяжело организационно, поскольку я поступал во ВГИК дважды и дважды меня не брали.

В. Л.: Во ВГИК на режиссерский?

С. У.: Естественно, да. Сделать этот шаг мне было тяжело, потому что мне просто не давали такой возможности. Но, слава богу, есть Высшие режиссерские курсы, на которые меня приняли. Я учился у Владимира Яковлевича Мотыля и счастливо окончил их.

В. Л.: Вы сделали этот шаг и назад не оборачиваетесь.

Кажется, вы ни в одном своем фильме сами не снимались?

С. У.: Нет, не снимался. Я немножко подрабатываю в своих фильмах, в том смысле, что иногда озвучиваю закадровый текст. В «Жизни и судьбе», в «Долгом прощании» я читал закадровый текст. Но опять же, это вынужденно. Не потому, что я так люблю свой голос и свое исполнение, а просто после долгих проб разных людей я не нашел того, что мне нужно, и, уже не имея времени дальше искать, сделал это сам.

В. Л.: То есть как режиссер вы просто лучше понимаете, как и что требуется.

С. У.: Совершенно верно! Это действительно так.

Даже не буду кокетничать и говорить, что нет. Это просто именно так, да.

В. Л.: А вас и не тянет к актерству?

С. У.: Нет… Понимаете, это нужно либо делать так же наивно, как, например, Эльдар Рязанов: безыскусно и с открытой душой. Либо это надо делать грандиозно, как Никита Сергеевич Михалков в «Утомленных солнцем». Либо не делать вообще. Но не занимать промежуточное положение.

В. Л.: А как своего рода шутки, как Георгий Данелия?

С. У.: Данелия ведь не претендовал на