Дорогой мужества - Д. Хренков

годится! — кричит он боцману, приблизившись к одному из немецких кораблей. — Шаланда какая-то, а не транспорт.　

Торпедный катер мчится к более крупной цели. У борта рвутся снаряды. Есть пробоины, появились раненые… Но курс атакующего верен, выстрел — и торпеда попадает в цель. Над четвертым фашистским кораблем смыкает свои воды седая Балтика.　

С пробоинами, с поврежденными моторами катер Михайловского ушел в открытое море. Внезапно он остановился, — моторы заглохли. Начался дрейф. Моряков несло к немецкому берегу; на горизонте показались вражеские суда…　

На катере было одиннадцать отважных и смелых: командир Петр Михайловский, в прошлом ленинградский рабочий, парторг Зыков, старшина мотористов Мураховский, боцман Помпушкин, торпедист Еремеев, пулеметчик Пирогов, мотористы Булычев, Токмачев, Пименов, Кожевников и Леша Баранов — самый молодой из экипажа. Дружным огнем встретили они фашистов. Но что мог сделать катер, потерявший ход, против трех вражеских кораблей? Тогда балтийцы решили взорвать свой катер. На какой-то миг они прекратили огонь.

И тут неожиданно корпус корабля вздрогнул, — заработал мотор.

От врага удалось оторваться. Но нагрянула новая беда: отработанный газ стал заполнять отсек. Полуживого вытащили оттуда Зыкова. И все-таки коммунист дважды вновь спустился к моторам, работал, пока не заделал пробоину.

Наступило утро, день, снова вечер и опять ночь. Раненые еле держались на ногах; у Мураховского начался бред, почернела рука у командира. Люди не смыкали глаз, обессилели, но продолжали бороться. И они победили смерть: на третьи сутки довели до косы, занятой нашими разведчиками, еле державшийся на плаву, израненный осколками и снарядами катер.

Петр Михайловский

«ОНИ ЕЩЕ ВЕРНУТСЯ!»　

В дни боев за литовское побережье Балтийского моря довелось мне услышать легенду о матросской бескозырке и зеленой фуражке. На поверку оказалась эта легенда настоящей былью…　

Начало этой удивительной истории относится к первым часам Великой Отечественной войны. Немецко-фашистские захватчики прошли уже несколько пограничных поселков и вели бои за Лиепаю. А в 10–15 километрах от небольшого курортного городка Паланги, у берега моря все еще гремели выстрелы.　

Здесь, на рубеже советской государственной границы, стойко держалась небольшая группа пограничников и балтийских моряков. Фашисты окружили храбрецов, предлагали им сдаться. Но решимость наших воинов была непреклонна — до последнего патрона, до последнего дыхания поклялись они биться и клятву сдержали.　

Когда смолк неравный бой, десять раненых воинов попали в руки озверевших фашистов. На утро следующего дня их гнали по улицам Паланги. Гнали в Клайпеду, где героев ждали пытки, тюрьма, смерть. Впереди гитлеровцы несли на штыках пробитые пулями три зеленые фуражки и три бескозырки. У дома, возле которого на каменном пьедестале стояла фигура ангела, один из пленных упал. Конвоиры стали бить его прикладами. Тогда рванулся один из матросов, поднял окровавленного товарища и грозно крикнул, обращаясь к врагам:　

— Ну погодите, гады! Вернутся еще наши…　

Зима посеребрила прибрежные дюны. В Паланге находился небольшой гарнизон гитлеровцев. Часто приезжали сюда на отдых эсэсовские офицеры. В канун нового, 1942 года в доме с ангелом давался бал. Опьяненные успехами на фронте, фашисты пировали широко: гремела музыка, рекой лилось французское вино.　

А когда утром гитлеровцы вышли на улицу, то не поверили своим глазам: ангел «держал» в одной руке бескозырку, а в другой — зеленую фуражку. В стороне лежали три убитых эсэсовца, известные своими зверствами на всю округу. Внизу, у пьедестала, кровью по снегу было выведено: «Они еще вернутся!»

Ветер трепал ленточки бескозырки, и в лучах нещедрого зимнего солнца искрилась надпись: «Краснознаменный Балтийский…» Фашисты стояли в оцепенении. Наконец комендант бросился к фигуре ангела и, сорвав страшные символы, стал топтать их в пушистом снегу.

А тем временем собрались жители. Надо было показать твердость прусского духа, и эту роль взялся выполнить почетный гость — оберст из штаба эсэсовского корпуса барон фон Берлинг. Обращаясь к собравшимся, он кричал на ломаном русском языке:　

— Корабли большевистских найн. Этих (барон указывал на растерзанную бескозырку) мы Кронштадт все пуф-пуф…　

Отдав приказание найти и сегодня же расстрелять партизан, комендант пригласил гостей продолжать веселье.　

Весь день бесновались фашисты. С утра и до поздней ночи рыскали гестаповские ищейки по городу. Было схвачено несколько десятков русских и литовцев. На допросе их зверски избили. Однако найти народных мстителей не удалось.　

На другой день комендантский патруль в пяти километрах от Паланги обнаружил сгоревшую машину и рядом с ней труп застреленного барона фон Берлинга, возвращавшегося к месту службы. На снегу кровью было выведено: «Они еще вернутся!»　

Прошло ровно двенадцать месяцев. 31 декабря 1942 года в доме с ангелом, где по-прежнему размещался комендант, вновь было шумно и весело. Эсэсовцы и летчики, «отличившиеся» в бомбежках жилых кварталов Ленинграда, справляли новогодний вечер. Но и на этот раз фашистского коменданта навестило «привидение». Ранним утром 1 января 1943 года ангел на пьедестале снова «держал» в руках зеленую фуражку и матросскую бескозырку. Ознаменовалась эта ночь и другими событиями: были уничтожены вражеские часовые у склада с оружием, похищено много автоматов, пулеметов и гранат.　

И пошла гулять у самого синего моря молва о вещих символах прихода освободителей — о балтийской бескозырке и зеленой фуражке пограничника. Она летела быстрее птицы по литовским поселкам, по рыбацким хатам, разбросанным в прибрежном ивняке. И верили в нее, и ждали прихода освободителей измученные фашистским игом советские люди.　

Поздней осенью 1944 года вблизи Паланги вновь зазвучала канонада. Каждую ночь теперь огненные языки пожаров лизали небо, а дувший с востока ветер доносил звуки боя. Советские воины прорвались к морю. Первыми сюда пришли люди в бескозырках — балтийские моряки и воины в зеленых фуражках — советские пограничники.　

Однажды в боях за небольшое рыбацкое селение нашему отряду большую помощь оказали литовские партизаны. Вечером один из них подошел ко мне и передал потрепанную тетрадь — дневник их командира, павшего неделю назад смертью героя.　

Командиром партизан был отважный балтиец Валерий Батенин, один из моряков, попавших в плен под Палангой в первые дни войны, а затем бежавший с двумя товарищами из клайпедской тюрьмы.　

Много интересных записей о борьбе бесстрашных советских людей в тылу врага сделал Батенин. Говорилось в дневнике и об участии партизан в событиях, которые имели место в Паланге в новогоднюю полночь 1942 и 1943 годов.　

ЗВЕЗДОЧКА　

В один из апрельских дней 1945 года, высадившись с группой десантников-моряков в небольшой бухте вблизи Одера, я познакомился с разведчиком лейтенантом Сизовым. В начале войны он служил во флоте. Был старшиной второй статьи и как память о морской службе хранил в нагрудном