Дорогой мужества - Д. Хренков

золотистых лагун Адриатики. Советская Армия отмеривала последние версты своего героического пути.　

Ту незабываемую весну довелось мне встречать вдали от родного Ленинграда…　

ЗАЛПЫ ГВАРДЕЙЦЕВ　

Свинцовые, необозримые просторы. В миле от берега над бушующими волнами торчат мачты потопленного фашистского корабля. Шел он в Клайпеду на помощь войскам, прижатым к морю в районе Мемельской косы. Днем отстаивался в бухтах. Разыгрался шторм, но наши дозорные заметили на горизонте силуэт транспорта. Снаряды балтийских артиллеристов накрыли вражеский корабль. Гитлеровцы покинули его. Вскоре мокрые, обледеневшие шагали они в колонне пленных.　

Морская гвардия, артиллеристы гвардии полковника Кобеца пришли сюда — к самому синему морю — вместе с передовыми частями Советской Армии. На прибрежных высотах, на опушках небольших лесных массивов расположили они свои наблюдательные пункты, командные посты. Десятки проводов, извиваясь змейками, протянулись с переднего края туда, где в ожидании команды «К бою!», застыли балтийские пушки. Стволы тяжелых орудий подняты вверх.　

…На заснеженном берегу наблюдательный пункт батареи капитана Лачина. Девятый вал стучится в бревенчатый накат землянки. Окуляры стереотруб направлены в сторону порта, занятого врагом. За входом в него непрерывно наблюдают матросы Комов и Ковшиков.　

В руках гвардии полковника Кобеца, с которым я приехал на позицию балтийских артиллеристов, карта авиасъемки порта: отмечены на ней линии причалов, важнейшие портовые сооружения, черточками обозначены корабли на рейдах. Это предстоящие цели. О них и докладывает Лачин командиру 1-й гвардейской Краснознаменной железнодорожной Красносельской морской артбригады. Полковник, как всегда, требователен: неторопливо проверяет секторы обстрелов, интересуется данными разведки. Сергей Спиридонович доволен, — Лачин справился с задачей.　

Энергичный, подвижной, с мальчишескими огоньками в глазах, Лачин пришел на флот по комсомольской путевке. Он славно воевал под Ленинградом, десятки боевых стрельб провел уже и в Восточной Пруссии. За короткий срок батарея Лачина подбила три транспорта врага, потопила сторожевой катер, помешала немецким тральщикам протралить подходы к бухте.　

Фашисты, прижатые к морю, сопротивляются ожесточенно. В один на январских дней они предприняли сильную контратаку. Им удалось потеснить наши части. Несколько немецких танков появилось в 800 метрах от орудий гвардии старшего лейтенанта Проскурова. Не растерялся гвардеец — дал команду:

— Прямой наводкой по танкам!

Стена огня встала на пути вражеских машин. Поспешили на помощь армейцы, ударили из противотанковых орудий. Контратака врага была отбита. Несколько фашистских танков горело около позиции балтийцев.

— Моряки дают жару фрицам, — с любовью говорят соседи — артиллеристы Советской Армии.　

Мы покидаем батарею Лачина. В стороне, за разъездом трехцветный шлагбаум. Здесь проходила граница с фашистской Германией. Передний край освещается вспышками ракет. В воздухе шуршат снаряды. Это гвардейцы обрушиваются на порт огневыми налетами. Земля содрогается от залпов. Сопровождающий нас матрос Егоров (до службы он жил в Ленинграде) говорит:　

— Вот мы и пришли до немца!　

— Да! Пришли! Ленинградцы на земле врага!　

Шумит море. Резкие порывы ветра усиливают рокот прибоя, далеко разносят артиллерийскую канонаду. Днем и ночью гремит она над побережьем. Днем и ночью бьют фашистов балтийские артиллеристы. А над землей врага грозно движутся на запад воздушные корабли балтийских летчиков Манжосова и Курочкина. Они летят бомбить Кенигсберг.　

…Вот он опять перед нами, потопленный фашистский корабль. Морская пучина засасывает его. Набегающие волны вот-вот захлестнут верхушки мачт.

БАЛТИКА НАСТУПАЕТ　

Теплые и влажные ветры дуют с моря. Порывы их шевелят прибрежные дюны. В густом тумане, повисшем над бухтой, кажутся они живыми существами с горбатыми щетинистыми спинами. Над обломками портовых сооружений, над развороченной землей, смешанной с кровью, встает солнце. Торпедные катера, на которых провели мы ночь в море, один за другим осторожно подходят к берегу, где вчера еще кипел жаркий бой. Радуясь солнцу, изрядно продрогшие, матросы спрыгивают на землю.　

Отсюда осенью 1941 года фашисты отправились на штурм Ленинграда. Здесь часто с речами выступал нацистский адмирал Дениц, напутствуя экипажи подводных лодок в пиратские рейды.　

— Мы в южной Балтике! — громко, точно рапортуя, говорит комдив Осецкий. Немного помолчав, вполголоса добавляет: — Добрались наконец.　

Штеттин, Свинемюнде — далекие базы фашистского флота. До них теперь рукой подать. Как мы мечтали о походе от Невы к Одеру, от Ленинграда к Штеттину в годы, когда борта наших кораблей сливались с невским гранитом!　

Невольно вспоминалась одна из первых встреч с Осецким в блокированном Ленинграде. Было это 6 ноября 1943 года. Рабочие судостроительного завода пришли в клуб на торжественное собрание, посвященное годовщине Великого Октября. Почетными гостями судостроителей были катерники, в их числе — Евгений Вячеславович Осецкий. Моряков попросили выступить. Речи их были короткими: они поблагодарили ленинградцев за построенные корабли и обещали привести их　во вражеские воды.　

Нелегок был путь к берегам фашистской Германии. Катерники храбро дрались с врагом в Выборгском и Нарвском заливах летом 1944 года, первыми ворвались в бухты Таллина, смело высаживали десанты, участвуя в освобождении Моонзундского архипелага. На траверзе армии, наступавшей по южному берегу моря, корабли Осецкого появились тогда, когда над Балтикой еще гуляли снежные метели. Катера обледенели, льдом забивало кингстоны, перемерзли и утомились экипажи, но приказ о перебазировании был выполнен. Торпедные катера боевой счет 1945 года открыли в зимнем море.　

Атаки советских торпедных катеров на немецкие суда западнее Лиепаи были совершенно неожиданными для врага. Действовали катерники отважно и дерзко　

Вытянувшись в двухкилометровую колонну, транспорты противника ночью вышли в открытое море. В трюмах — танки, орудия, боеприпасы. Сильный и большой конвой сопровождает караван. Наперерез ему устремляются наши торпедные катера. Четыре катера против восемнадцати хорошо вооруженных кораблей!　

Мелькают опознавательные сигналы, — фашисты не верят в появление советских катеров почти у самого Лиепайского порта. Не отвечая, наши катера мчатся к цели. Бледные полосы света падают на воду, — противник сделал залп осветительными снарядами. Вслед за тем разом заговорили пушки, автоматы, пулеметы.　

— Вырваться из огневого кольца! — приказывает командир отряда Чебыкин.　

Михаил Григорьевич Чебыкин

Дана предельная скорость. В ушах свистит ветер. Гулко колотятся сердца. Враг недоумевает: почему нет атаки? Но вот катера резко вырываются вперед, одно звено идет вдоль колонны, другое обходит слева головные корабли. Первым атакует Беляев. Обе выпущенные им торпеды почти одновременно попадают в крупный транспорт.　

На курс атаки ложится катер Самарина. Он несется прямо на сторожевой корабль. Дистанция почти таранного удара. Нервы у фашистов сдают, и сторожевик резко уклоняется в сторону. Самарин прорывается в центр колонны. Залп — и второй транспорт гитлеровцев разделяет участь первого. Слева еще взрыв. Это топит врага Герой Советского Союза Афанасьев.　

Старший лейтенант Петр Михайловский медлит, хотя его катер идет под интенсивным огнем неприятеля.　

— Нет! Этот не