Оборона «Дурацкого брода». Бурская война глазами английского офицера - Ивлин Во

1940 года на каминных решетках в шестигинейных номерах отелей все еще горели угольки. Вирджиния и Гай сидели, согреваемые теплом от камина, и вспоминали более спокойные и приятные времена и события: как они встретились впервые, как Гай ухаживал за ней, первый приезд Вирджинии в Брум, их венчание в часовне, их медовый месяц в Санта-Дульчине. Вирджиния сидела на полу, прислонясь головой к дивану и касаясь ноги Гая. Он соскользнул с дивана и сел рядом с Вирджинией. Ее глаза были широко раскрыты и выражали любовь.

– Это, конечно, было глупостью с моей стороны – сказать, что ты напился, – заметила она.

Все шло, как и планировал Гай, но, словно услышав его не высказанное вслух хвастовство, она добавила:

– Планировать никогда ничего не нужно. Все происходит чисто случайно.

В следующий момент чисто случайно зазвонил телефон.

– Пусть звонит, – сказала она.

Телефон прозвонил шесть раз. Гай не выдержал:

– Проклятие! Надо пойти ответить.

И на этот раз в трубке раздался голос Эпторпа:

– Я делаю то, что ты посоветовал, старина. Уже выпил. Выпил, и даже не одну, так уж произошло.

– Отлично. Продолжай в том же духе. Но ради бога, не беспокой больше меня.

– Я тут встретился с очень интересными ребятами. Думал, что ты, может быть, пожелаешь присоединиться к нам.

– Нет.

– Все еще занят?

– Да, очень занят.

– Жаль. Я уверен, что ребята понравились бы тебе. Это зенитчики.

– Желаю тебе хорошо провести время с ними. Меня увольте.

– Позвонить мне попозднее, чтобы узнать, сумеешь ли ты улизнуть?

– Нет, не надо.

– Мы могли бы объединить наши силы.

– Нет.

– Но ты упускаешь очень интересную возможность поболтать.

– До свидания.

– До свидания, старина.

– Прости, что так получилось, – сказал Гай, поворачиваясь от телефона к Вирджинии.

– Раз уж ты у телефона, то можешь заказать еще несколько коктейлей, – предложила она и поднялась с пола, чтобы занять приличную позу к приходу официанта. – Да и свет тоже лучше включить.

Они сели один напротив другого у камина, возбужденные. Прошло много времени, а коктейли все еще не приносили. Вирджиния спросила:

– А как насчет обеда?

– Сейчас?

– Уже половина девятого.

– Здесь?

– Если хочешь, здесь.

Гай попросил принести меню, и они заказали обед. В течение последовавших тридцати минут в номер то и дело входили официанты, они вкатили столик, принесли ведерко со льдом, небольшую электрическую плитку и, наконец, обед. Гостиная в номере сразу стала выглядеть оживленнее, чем ресторан на первом этаже. От интимности, которую они ощущали, сидя у камина, и следа не осталось.

– Что мы будем делать после обеда? – спросила Вирджиния.

– Я что-нибудь придумаю.

– Ты в самом деле можешь?

Ее глаза сделались проницательными и насмешливыми, сверкавшие в них час назад искорки ожидания и согласия совсем угасли. Наконец, официанты убрали все со стола. Стулья, на которых они сидели за обедом, были снова поставлены спинками к стене. Гостиная опять стала точно такой, какой Гай увидел ее, когда перед ним впервые распахнули двери номера: дорогой и незаселенной. Даже огонь в камине, куда подложили угольки, горел так, что казалось, будто его только что развели. Вирджиния оперлась о каминную доску, от горящей сигареты в ее руке вверх поднималась спираль синеватого дыма. Гай подошел к ней поближе, она чуть-чуть отодвинулась от него.

– Неужели бедной девушке нельзя спокойно переварить пищу? – спросила она.

Вино оказывало на Вирджинию сильное воздействие. За обедом она выпила довольно много, и Гай заметил в ее поведении верный признак опьянения, которое, как ему было известно по прошлому, могло в любую минуту вылиться в грубость и язвительность. Через минуту произошло именно это.

– Переваривай сколько тебе угодно, – сказал Гай.

– Я так и знала. Ты позволяешь себе слишком много.

– Отвратительные слова, – сказал Гай. – Так говорят только уличные девки.

– А может быть, ты и считаешь меня уличной девкой?

– А может быть, ты и в самом деле уличная девка?

Они оба были ошеломлены тем, что наговорили, и молча уставились друг на друга. После небольшой паузы Гай сказал:

– Вирджиния, ты прекрасно знаешь, что я не хотел сказать это. Извини меня. Я, должно быть, сошел с ума. Пожалуйста, прости. Забудь это, пожалуйста.

– Иди-ка сюда, сядь, – сказала Вирджиния. – Ну-ка, поведай мне, что же, собственно, ты тогда хотел сказать?

– Ничего. Просто вырвались необдуманные слова.

– У тебя был свободный вечер, и ты думал, что я легкодоступная шлюха. Ты это хотел сказать, да?

– Нет. Если хочешь знать, я думал о тебе еще с тех пор, как мы встретились после Рождества. Именно поэтому я и приехал сюда. Пожалуйста, поверь мне, Вирджиния.

– Между прочим, откуда же и что именно тебе известно об уличных девках? Если я правильно припоминаю наш медовый месяц, ты не был тогда столь опытным. Тебя, насколько мне помнится, нельзя было отнести к особо искушенным в этом деле.

Стрелка нравственной сдержанности резко подскочила вверх и затрепетала. Теперь Вирджиния зашла слишком далеко, высказавшись так оскорбительно. Снова наступило молчание, после которого она продолжала:

– Я ошибалась, считая, что военная служба изменила тебя в лучшую сторону. При всех твоих недостатках в прежние времена ты не был грубияном и скотиной. А теперь ты хуже, чем Огастес.

– Ты забыла, что я совершенно не знаю Огастеса.

– Что же, поверь мне, он был непревзойденным хамом.

В плотно окутавшем их мраке блеснул слабый луч света; в набежавших на ее глазах и скатившихся вниз слезинках сверкнули искорки сожаления.

– Согласись, что я не так плох, как Огастес.

– Выбирать особенно не из чего. Но он был жирней тебя. Это я могу признать.

– Вирджиния, ради всего святого, не будем ссориться. Не исключено, что это мой последний шанс видеть тебя, ибо я не знаю, скоро ли и увидимся ли мы вообще еще раз.

– Опять ты за свое. Воин, возвратившийся с войны. «Я буду развлекаться там, где только можно».

– Ты же знаешь, я имел в виду вовсе не это.

– Может быть…

Гай снова приблизился к ней, обхватил ее за плечи:

– Давай не будем свиньями, а?

Вирджиния посмотрела на него еще не любовным взглядом, но уже без гнева, даже весело.

– Иди сядь на свое место, – сказала она примирительно, поцеловав его. – Разговор еще не окончен. Предположим, что я действительно выгляжу как легкодоступная уличная девка. Во всяком случае, многие воспринимают меня такой. И я, пожалуй, не буду сетовать на это. Но я не могу понять тебя, Гай. Совершенно не понимаю. Ты никогда не был одним из тех, кто свободно вступает в случайные связи. Да я и теперь не могу поверить, что ты такой.