Василий Макарович - Михаил Вячеславович Гундарин

и однажды, с приятельницей Ириной Гнездиловой, которая работала редактором издательства «Молодая гвардия», где у отца готовился сборник, они пошли в ЦДЛ. Там и состоялось знакомство. Посидели в ресторане, потом начались звонки. Сначала звонила Ирина: «Тебя ищут!». Мама брыкалась – но, честно говоря, недолго.[228]

Добавим, что Софронова успела опубликовать довольно лестную рецензию на сборник Василия Макаровича «Сельские жители» – ещё до знакомства с ним, но точно не за пару лет, а год в год. Рецензия вышла в первом номере «Знамени» за 1964 год под названием «Талант души». Работала Виктория Анатольевна редактором отдела прозы в журнале «Москва». В 1964-м и начались их отношения.

А что до того вечера в ЦДЛ, закончившегося в ресторане, то Виктория Софронова ещё запомнила, что Шукшин «странно переминался с ноги на ногу», пояснив: жмут новые туфли, купленные специально ради выступления в ЦДЛ. Символично! Эпоха сапог закончилась, и это тоже говорит о новом этапе в жизни Шукшина.

К слову, Василий Белов утверждал, что любимым анекдотом Шукшина был такой:

Сибирский мужик стоит у газетного щита, читает заголовки, перетаптывается, ярится, негодует вслух: «Ну, гады, ну, жмут! Ну, жмут, мерзавцы!». Милиционер кладёт сзади руку на плечо мужика: «А ну, пошли… Скажешь, кто тебя жмёт…» – «Да сапоги жмут! – обернулся и чуть не завизжал мужичок. – Так сжали – никакого терпенья». Милиционер убрал руку с плеча и пошёл прочь. «А я знаю, на кого ты подумал!» – крикнул мужик вдогонку.

Сапоги ему тоже стали жать. Вырос венецианский лауреат из них!

Осенью 1964-го Василий Макарович возил Викторию на Алтай, показывать матери. Прошло выездное мероприятие так себе: имело место, к сожалению, столкновение двух культур – пусть не «горячее», но несомненно конфронтационное. Это Шукшин привык одновременно жить и в условном «городе», и в условной «деревне», и это мерцание составляло, может быть, один из основных нервов его творчества… Вот что пишет сама Виктория Анатольевна про ту проездку:

Только мы сели в самолёт, который должен был приземлиться в Москве, – Вася весь внутренне подобрался, сосредоточился, ушёл в себя. В самолёте мы почти не говорили. Мрачные мысли не отпускали его до конца полёта. Так Василий Макарович Шукшин перелетал из одного мира в другой.[229]

Очень важное замечание про шукшинское «двоемирие»! С той или иной степенью лёгкости и внутреннего комфорта он мог одновременно существовать в обоих мирах. Его спутники – а особенно спутницы – к такому были неспособны. Может быть, за исключением Лидии Федосеевой… Не в этом ли её секрет?

Е.П.: Тут нельзя не упомянуть, что Виктория была дочерью литературного генерала из числа высшего комсостава – самого Анатолия Софронова! Редактор «Огонька», писатель, поэт, переводчик, драматург, сценарист, общественный деятель, журналист – а ещё Герой Социалистического Труда, лауреат двух Сталинских премий, кавалер трёх орденов Ленина, депутат, секретарь Союза писателей…

Софроновым написаны десятки песен, которые распевала вся страна. С ним работали композиторы Семён Заславский, Сигизмунд Кац, Юрий Милютин, Матвей Блантер. Песни на стихи Софронова в разные годы исполняли Владимир Бунчиков, Владимир Нечаев, Вадим Козин, Николай Рубан, Владимир Трошин, Ольга Воронец, Майя Кристалинская, Иосиф Кобзон, Нани Брегвадзе, Мария Кодряну. Его комедия «Стряпуха» была сыграна к 1960 году 4637 раз, а «Стряпуху замужем» поставил в Вахтанговском театре Рубен Симонов; в спектакле блистали Михаил Ульянов, Юрий Яковлев, Людмила Максакова, Николай Гриценко, Юлия Борисова. В телефильме «Стряпуха» (1966) отметились Владимир Высоцкий и Инна Чурикова. Его песня «Шумел сурово Брянский лес» стала гимном Брянской области. Хотите не хотите, а Анатолий Софронов был явлением.

Вот почему роман подающего надежды молодого писателя с дочкой «самого» многие тогда восприняли как часть продуманной стратегии… «Путь наверх»!

Однако мы никаких суждений на этот счёт выносить не станем. Любовь есть Божья тайна, Россия есть Россия, даже если она когда-то носила имя СССР.

Виктории Софроновой Шукшин писал из очередной киноэкспедиции – узнав о её решении оставить ребёнка – такие слова:

Ви-ка!!! Люба моя родная! …Что я тебе могу сказать! Назвать храброй – мало и скучно. Отчаянной – боюсь, ибо понимаю, что отчаяние – не доблесть, и в любую минуту отчаяние перейдёт в поступок совсем малодушный. И всё-таки, что же я скажу-то?! Спасибо, любимая моя, я помню, как мне легко с тобой, как хорошо и интересно… Милая, у меня такой «девятый вал» нежности. А нежности я всегда стыдился. Ну, расскажи мне что-нибудь сама, я люблю ВАС, мой милый дружок.[230]

Тут искренние чувства! Искреннее желание стать отцом!

А вот с отцом Виктории, Анатолием Софроновым, отношения у Шукшина – не сложились. Вернее, их практически не было: из мемуаров нам известно ровно об одной их встрече, закончившейся ничем. В жизнь дочери (ей за тридцать, была уже замужем раньше) советский литгенерал не вмешивался. Так что положением практически «члена семьи» Софронова Шукшин никак не воспользовался.

М.Г.: Да и самой семьи с Викторией – не получилось. Софронова вспоминала:

Жили мы вместе, но Вася часто был в разъездах, на съёмках. Когда приезжал, к нам приходили его друзья: оператор Саша Саранцев, Вася Белов. Мы всё спорили. Я и мама защищали советскую власть, а Вася ругал. У него же отец был репрессирован. И он вообще очень отличался от всех. В шкафу, например, у него стояла иконка. Я Шукшина очень любила. А он был ревнив. Однажды даже подрался с Саранцевым из-за того, что тот, прощаясь, меня поцеловал.[231]

После их расставания Шукшин виделся с дочерью не слишком часто. Но, как пишет Софронова, «на Катин день рождения он приходил всегда, когда мог. Когда не мог, приходили его открытки или телеграммы»[232]. При этом официально удочерил Катю не сразу, а только в 1972 году, лишь за два года до смерти.

Е.П.: Расставание-то расставанием, но… Когда Шукшин уже был женат на Федосеевой – к Виктории Анатольевне он захаживать продолжал. Их дочь Екатерина на вопрос журналиста «Ваши родители были вместе всего два года?» отвечала так:

Жизнь не всегда укладывается в арифметические расчёты: «пришёл – ушёл». Если бы всё было так просто… Приходил, уходил, опять приходил. Всегда неожиданно, без звонка, забирал маму, потом мама уходила, потом опять уходил-приходил… И так много лет. Что-то вроде пыточной… Выросши, но не повзрослев, я спрашивала маму: «Что ж ты терпела?». Она один раз ответила: «Когда приходил – всё остальное забывала». Несколько раз, правда, пыталась прекратить эти