На крыльях любви. История создания метода Тета-исцеления - Гай Стайбл

какой-то туннель. Я чувствовала, как мое сердце ведет меня к нему. Меня влекло назад, к нему.

Теперь я понимала, что дальше мне предстоит найти свое тело.

Тут я услышала другой знакомый голос, который звал меня. Через время и расстояние я перенеслась в Айдахо, к Бобби. Я очутилась в своем офисе, перед Бобби, которая растирала мне ступни, приговаривая: «Мамочка, вернись ко мне». Она повторяла эту фразу снова и снова, как мантру.

Мои дети научились растирать мне ноги еще в детстве. Они даже соревновались между собой, кто сделает это лучше всех. Для них в этом не было ничего необычного, но удивительно то, что в то время, когда я, находясь в Риме, видела во сне, как Бобби касается моих стоп, именно этим она занималась в Америке. Она зашла в одну из комнат в нашем офисе и представила себе, что растирает ступни моих ног, повторяя: «Вернись ко мне, мамочка, вернись ко мне».

И в этот момент я нашла свое тело. Увидев свою макушку, я поняла, что теперь я возвращаюсь.

Понемногу я заталкивала душу внутрь тела. На это ушло несколько попыток и все безрезультатно – меня снова вытягивало наружу. Помню, как мне удалось проникнуть к себе в грудь. Я знала, что если у меня получится соединиться со всем телом, дойдя до нижней части ног, то я уже никуда не денусь. Я снова пыталась, делая рывок вперед с разбега. Я ныряла и выныривала из своего тела раз пять или шесть, пока наконец новая отчаянная попытка не помогла мне достичь лодыжек. И снова я чувствовала, что меня будто выпирает из тела, однако тут же мне удалось в него вписаться с абсолютной точностью.

Мне показалось, что мое тело меньше, чем я думала. Потом я почувствовала, как тело «схватило» мою душу; как только это произошло, я открыла глаза.

Я проснулась.

Тут-то все и началось.

Выход из комы

Когда мы с Гаем только поженились, я сразу ему сказала, что, если когда-нибудь так случится, что я впаду в кому, он не должен отключать мое тело от приборов, потому что я вернусь. В каком-то смысле мне было известно, что мне уготовано пройти через этот опыт. У меня нет знаний обо всем на свете, но каким-то образом я знаю, что самая главная проверка на целительские способности связана с возвращением тела к жизни после близкого к смерти состояния. Вероятно, этот опыт провоцирует определенные химические реакции, что ведет за собой просветление на всех уровнях – физическом, интеллектуальном и эмоциональном. Этот момент был самым главным испытанием, уготованным мне в этом рождении. Однако не каждому дано пройти через такой опыт.

Проснувшись, я увидела, что нахожусь в аскетичной комнате с желтыми стенами. Была ночь. Я совершенно не понимала, где нахожусь, но осознала, что я привязана к кровати, а мое обнаженное тело накрыто простыней. Я стала звать Гая.

Дежурная сестра перепугалась и побежала за кем-то, вероятно за старшим медбратом. Тот попросил меня сжать руками его палец. На ломаном английском он спросил, знаю ли я, кто я. Он не объяснил мне, ни где я была, ни что происходит. Я просила его связаться с моим мужем, но он на эту просьбу никак не отреагировал, а только продолжал проверять, как работают мои рефлексы. Он спросил, где я живу и сколько мне лет. Мне стало жутко от крутившегося в голове вопроса: что же со мной случилось? Я спрашивала, все ли в порядке с мужем, думая, что, возможно, с ним произошел какой-то несчастный случай. Медицинский работник заверил меня, что с ним все в порядке и что теперь нам нужно дождаться утра, когда придет врач и меня осмотрит.

Закончив с тестами, медбрат вышел из палаты вместе с молоденькой медсестрой. Я слышала, как они разговаривали в коридоре рядом с дверным проемом, а потом начали целоваться и обниматься. Эта сцена только добавила неясности.

Пока я была в коме, мне поставили катетер. Я пыталась его вытащить, поэтому меня привязали к кровати. Теперь же, когда я пыталась освободиться от этих пут, сестры кричали на меня, говоря, что мне нельзя двигаться, но при этом их знания английского не позволяли объяснить почему. Я же не могла понять, почему люди вокруг меня говорят на каком-то диком, ломаном русском языке.

Я чувствовала громкую пульсацию в голове, которая почему-то сопровождалась неприятной органной музыкой. Музыка не прекращалась, и уже позже я выяснила, что в больнице в самом деле почти неслышно звучала музыка, которая, как считалась, способствует восстановлению пациентов. Оказывается, ее почти никто не слышал, за исключением меня и пары кастелянш, – позже я поняла это из их разговора. Музыка почти свела меня с ума – наверное, таким образом та, другая сторона все еще звала меня к себе.

В ту первую ночь я время от времени чувствовала, что снова приближаюсь к свету, виденному мною, пока я была в коме. Казалось, тот свет все еще был на расстоянии вытянутой руки и я могла бы дотронуться до него, если бы захотела. Мне было страшно заснуть, я думала, что тогда уже точно не проснусь. Я так и пролежала всю ночь, приковав взор к окну – единственному элементу в комнате, за который можно было зацепиться. Потом до меня дошло, что это окно вело не на улицу, а в коридор. Место, где я оказалась, было больше, чем я думала. Я лежала и ждала, когда же наступит утро и придет Гай, чтобы меня спасти.

В сознании

Врач, который пришел ко мне наутро, отличался странной поспешной манерой поведения. Задавая мне вопросы и проводя тесты, он говорил по-английски как-то отрывисто. Я подумала, что он русский.

Он сообщил мне, что я страдаю от воспаления, вызванного бактерией Neisseria meningitides, и что мои шансы на полное выздоровление составляют пятьдесят на пятьдесят. Я ничего не могла понять.

Я умоляла его позвонить моему мужу, но он отрезал: «Никаких звонков. Вы только что вышли из комы, вам нужно остаться в изоляции. Я не могу никому звонить». Я снова умоляла его, и снова он отказал.

Я начинала злиться. Думая, что нахожусь в Айдахо, хотя и говорю в этот момент с русскими, я заявила: «Я подам на вас в суд, если вы сейчас же не позовете моего мужа!» Он удивился, потом засмеялся и сказал: «Давайте, чего уж там! Только у вас все равно не получится меня привлечь».

Я заорала на него, но он