Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов

мне доложите». Пошел ко второму танку, там и окоп-то не выкопан. Выкопали только сантиметров 30. Я командира танка ругать: «Почему не выкопал?» – «Плохой грунт, сплошные камни. Лопатой камни не возьмешь». А осколок по катку попал, в результате на катке покраснение и дымок идет. Я давай командира матом: «Почему экипаж стоит, танк не закопан». – «Тут камни». – «Ты чего, не мог правей, левей отойти! Немедленно бери емкость, шуруй к речке, набирайте воды и немедленно гасите». Пошел обратно к своему танку, залез. Смотрю, по дороге к вышке, которую мы в первый день разгромили, идут грузовые машины, не военные, но тент закрытый. Подошли, остановились, из них пехота выбралась, дошла до обрыва, остановилась. Я посмотрел, там около 95 человек из этой машины вышли. За ней подошла вторая машина и тоже высаживает пехоту, за ней третья идет. Думаю: «Стоп, стрелять нельзя, иначе остальные не пойдут». Смотрю, четвертая машина идет. Они сошли из автомашин и глазеют. Я открыл огонь, и они драпанули к леску. Я давай по лесу шмалять, по верхушкам, по веткам. Я не знал, что там есть окопные траншеи. Отстрелял до вечера. Меня командир роты по радио спрашивает, в чем дело? Я объяснил, что веду огонь по лесу, в котором укрылась немецкая пехота. Потом на связь командир батальона выходит. Я ему доложил то же самое и сказал, что у меня боеприпасы заканчиваются. Потом комбриг звонит: «В чем дело, почему тратите боеприпасы?» Я говорю: «Стреляю по пехоте, которая драпанула в лес. Мне нужны боеприпасы. Ночью привозите две машины боеприпасов и горючее». Поздно вечером пришло две машины. Я забрал у них боеприпасы, стреляные гильзы в них погрузил, и машины уехали.

Еще сутки там простояли, а потом новый приказ – выйти в другой район. Начал выводить взвод, прошли немного и тут смотрю – е-мое, стоят пять немецких танков, один к одному, как на параде. А мне надо мимо них пройти, наша бригада бой вела, и комбриг приказал нашему комбату на помощь идти. Я вышел – танки стоят, офицеров не видно. Говорю: «Немедленно туда». Я пошел мимо них прямо туда, где был раньше передний край. Они открыли по мне огонь, один снаряд перелетел, взорвался, и мне осколками по ноге досталось. Но я мимо танков прошел, потом разулся – один осколок вынул, второй осколок вынул, а потом пошел туда, куда комбат приказал. Прибыл, комбат на вышке стоит, немцы наступать начали, а мы фактически ему во фланг вышли и будем его в бока расстреливать.

Я комбату доложился, а сам смотрю – до противника километра три, далеко. Я комбату говорю: «Попробую туда стрельнуть». Отъехал в сторону, выстрелил, посмотрел, где снаряды взрываются. Один выстрел, второй выстрел, третий. Подумал – все понятно, снаряд не долетает примерно 1,5–2 километра. Доложил комбату.

Потом мы получили новую задачу, а у меня осколки, кровь течет и вместо меня послали другого офицера. А меня оставили. Я до ночи пробыл, ночью приехала машина, забрала всех тыловиков и раненых. Вывезли в тыл, километра два-три. Там простоял, потом прибегают от комбата – ночью в новый район. И я вернулся в батальон.

Прибыл, доложился командиру батальона, смотрю, а ротного нет. «А где ротный?» – «Его забрали. Ты будешь за ротного».

После Курской дуги прошли еще дальше на Украину. Прошли Украину, вышли в Польшу. Освободили Польшу.

Во время Берлинской операции я командовал ротой. Вышел на окраину, там как раз железная дорога проходит. По окраинам Берлина лес, немцы его спилили, оставив пеньки, высотой примерно сантиметров 60-120, танк их не возьмет, засядет на днище корпусом на пенек и будет стоять, пока противник его не расстреляет, да еще залили водой, танки туда не пустишь. Так что мы шли по дорогам справа и слева от этого места. Преодолели канал, вошли в Берлин, и 28 апреля меня ранило, а 29-го отправили в госпиталь.

– В Берлин без пехоты входили?

– Да. Танки и артиллеристы с расчетами. Одна батарея – четыре орудия и другая, калибр больше, – три орудия и расчеты. Они за танками шли. А когда вошли на окраину Берлина, они уже между танками шли, чтобы их не расстреляли автоматчики.

– Фаустников не боялись?

– Нет.

Интервью А. Драбкина. Лит. обработка Н. Аничкина

Белкин Тимофей Диомидович

Воевать начал на Ленинградском фронте командиром танкового взвода. В уличных боях в Тихвине в 1941 году мой танк был подожжен, а сам я ранен. Я обгорел. Когда попал в госпиталь, в теле насчитали 16 осколков. В госпитале находился на излечении в течение года. Там же узнал, что командование оценило действия нашего взвода и наградило танковые экипажи орденами и медалями. Я был награжден орденом Красной Звезды. После этого был назначен на должность командира танковой роты в 45-й танковый полк, который входил в состав 8-го Эстонского стрелкового корпуса (хотя корпус считался национальным и состоял из эстонцев и бывших жителей буржуазной Эстонии, 45-й отдельный и 221-й танковые полки, а также 85-й корпусной артполк были русскими частями, введенными в состав корпуса. – Прим. И.В.). В его составе участвовал в боях под Нарвой.

Бои за Нарву

По приказу командующего артиллерией 2-й ударной армии генерал-лейтенанта Федюнинского с 1 июля 1944 года артиллерия Эстонского стрелкового корпуса, а также 45-й отдельный и 221-й танковые полки вводились в бой для участия в операции по свобождению города Нарвы. Я служил в 45-м отдельном танковом полку. При получении этого приказа в полку началась усиленная подготовка личного состава к предстоящим боям, а для командного состава – разведка местности и скрытых подходов в районе переправы через реку Нарву.

В ночь с 25-го на 26 июля 1944 года наш 45-й танковый полк из района деревни Кейкино вышел на переправу к реке Нарве. В районе Смолки. Понтонная переправа через реку была готова. На всем протяжении от города до поселка Нарва-Йыэсуу шли ожесточенные бои, под прикрытием артиллерийского и минометного огня продолжалось форсирование реки нашими стрелковыми соединениями.

Нашему полку было приказано с ходу форсировать реку, лесной дорогой параллельно Смолке выйти на Таллинское шоссе в районе хутора Петерристи, атаковать артиллерийские позиции на высотках в районе хутора, с последующей задачей в направлении города атаковать укрепленный поселок Германсберг, где находились минометные батареи противника, ведущие сильный огонь по городу.

26 июля 1944 года в 4 часа утра у Смолки или рядом с тем местом, где сейчас стоит