Синоп - Владимир Виленович Шигин

последняя рокировка турецкого флота в преддверии приближающегося столкновения была проведена. Теперь ответ был за нашими.

Война еще только начиналась, и никто не мог сказать, где и когда произойдут ее главные события.

Седьмая глава

Усмирение Шамиля

К началу 50-х годов Х1Х века в кавказских горах, несмотря на десятилетия бесконечных войн, было далеко не спокойно. Радовать могло лишь то, что буквально год назад была окончательно покорена большая и малая Чечня. Теперь чеченцев сдерживали войска Владикавказского округа. На Черноморском побережье войска Черноморской береговой линии вицеадмирала Серебрякова присматривали за натухайцами и шапсугами, укрепляли Новороссийск, Геленджик и Сухум-кале. На Лезгинской линии армейские гарнизоны нейтрализовали не менее воинственных лезгин. Но многоопытный наместник Кавказа князь Воронцов особо не обольщался.

– Не дай бог большой войны с турками! – не раз говорил он в кругу соратников.

– Схватимся с османами и Кавказ сразу вновь запылает!

Именно так все и вышло. Едва обострились отношения с Турцией, как сразу же снова зашевелились непокорные горцы во главе с Шамилем, принявшим имя султана-хункара. Встрепенулось и остальное мусульманство. Шамилевский наиб Магомет-Амин умело интриговал среди абадхезов и убыхов. Среди горцев ходили слухи о скором движении Магомет-Амина в Абхазию, Мингрелию и Гурию и об ожидаемой помощи западных держав. Еще один шамилевский намиб Магомер-Амин метался по горским племенам, призывая их к подданству Турции, признанию Шамиля своим вождем и газавату с Россией. Кавказ, как пороховой погреб, ждал только искры, чтобы оглушительно взорваться.

Не спокойно было и на границе. Сосредоточенная неподалеку Анатолийская армия мушира Абда-паши, насчитывала более 25 тысяч человек и в случае войны могла быстро увеличиться до 70 тысяч за счет местного ополчения. К тому же было совершенно не ясно, как поведет себя в случае войны с Турцией и пограничная Персия, известная своей коварной политикой и старой враждой к России.

В этой ситуации Николай Первый решил усилить Кавказский корпус, находившейся в Севастополе 13-й дивизией, которую предполагалось перевезти на кораблях Черноморского флота. Воронцову он велел придерживаться в случае войны оборонительной стратегии. Не теряя времени, тот укреплял приграничные крепости Александрополь (Гумри), Ахалкалаки, Ахалцих и Эривань.

Увы, старческий возраст и болезненность Воронцова делали невозможным ему самому командовать войсками. Поэтому, оставив за собой общее правление Кавказом, командование полевыми войсками он поручил опытному кавказцу генералу Василию Бебутову.

Между тем, к весне 1853 года активность Магомет-Амина настолько возросла, что он решил попытать счастья и напал сам. Вначале на мирных натурхайцев, а потом и вовсе подступил к Новороссийску. От Новороссийска Магомета отпугнул вице-адмирал Серебряков с шестью батальонами пехоты и казачьей сотней. Со стороны же Владикавказа в карательный поход против шамилиевского намиба выступил с семитысячным отрядом генерал Евдокимов. Поход Евдокимова был нелегким. У мятежного аула Ассан- Шухрай, где пребывал Магомет-Амин, его ждали три ряда завалов. Их атаковали спешенные казаки и взяли отчаянным приступом, затем был захвачен и уничтожен аул. Впрочем, Магомет-Амин в долгу не остался. Во время обратного пути Евдокимов попал в засаду, потеряв 13 солдат убитыми и больше сотни раненными. Николай Первый был раздосадован потерями. Воронцову он тут же отписал: «Не произошли ли столь большие потери от каких-либо особых обстоятельств и соответствуют ли они важности достигнутой цели?»

– Что я могу на это ответить? – раздраженно воспринял императорское письмо наместник. – Все у нас было соображено и сделано как должно, но горцы были готовы к встрече Евдокимова. Кавказ есть Кавказ!

Не ограничиваясь разорением Ассан-Шухрая, той же весной Воронцов направил отряд барона Вревского в Шаложинское ущелье, чтобы поддержать мирных равнинных чеченцев в их противостоянии с горными собратьями. Как обычно, в пути пришлось с боем преодолевать завалы. Затем был отчаянный бой за немирный аул Ачхой. Рукопашные схватки шли за каждую саклю, и только спустя девять часов все было кончено. При этом часть чеченских семейств присоединилось к нашим войскам. Одновременно войска князя Барятинского из крепости Грозный рубили просеки в предгорных лесах, облегчая будущие карательные операции.

Тем временем Шамиль, собрав 20 тысячную армию на реке Мичик, изготовился к генеральному наступлению. Чтобы предупредить эти действия, Барятинский выслал ему в тыл знаменитого казачьего атамана Бакланова с верными казаками и батальоном егерей. Этих сил при умелом руководстве, оказалось достаточно, чтобы разогнать все воинство новоявленного султана- хункара.

– Баклан идет! Баклан идет! Секим-башка делать будет! – кричали горцы, прознав о легендарном атамане.

Не знавший пощады к врагам, Бакланов воевал с кавказцами по их обычаям: казнил за измену, брал аманатов, которых возвращал лишь за изрядный выкуп, отвечал набегами на набеги, угонял скот. Все это, как не странно, внушало у горцев к нему не только боязнь, но и восхищение.

– Баклан настоящий джигит, только что гяур! – говорили они промеж себя.

В бой генерал-атаман любил ходить в ярко-красной рубахе, с балалаечниками да песенниками. Впереди его отряда всегда развевался черный флаг с черепом, скрещенными костями и цитатой из «Символа веры»: «Чаю воскрешения мертвых и жизни будущего века. Аминь».

Вот и на этот раз, завидев вдалеке зловещее знамя и всадника в красной рубахе, чеченцы дружно всполошились:

– Баклан! Баклан!

На истошные крики прискакал сам Шамиль. Поглядев в сторону знамени с черепом и костями, он оглядел своих оробевших воинов и сокрушенно покачал головой:

– Похоже, Аллах сегодня не будет к нам столь же милостив, как всегда! Имама окружили верные наибы.

– Видите Баклана! – показал он нагайкой в сторону казачьего генерала.

– Видим, повелитель! – дружно закивали те головами в папахах.

– Если бы вы боялись Аллаха, также как Баклана, давно были бы святыми! – зло выкрикнул им Шамиль и, огрев коня нагайкой, умчался прочь.

Эти слова Шамиля остались в истории кавказских войн.

Потеряв до 500 человек, Шамиль бежал. Наши потери составили всего 11 человек. Гораздо важнее была моральная победа. Теперь Шамилю надо было вновь убеждать разбежавшихся в правоте своего дела, уговаривать, а где и запугивать, чтобы снова собрать в боевую силу. На это надо было время.

Впрочем, слухи о скорой войне с Турцией вскоре снова подвинули горцев на нападения. В марте Магомет-Амин распространил свою власть на джигетов и на шапсугов, после чего дерзнул появиться у Вельяминовского укрепления. Однако едва наши войска двинулись ему навстречу, намиб, не приняв боя, ушел обратно в горы. При отступлении его арьергард его был уничтожен отрядом генерала Дебу. Более ничего серьезного предпринять было просто нельзя из-за недостатка сил.

Укрывшись в горах, Магомет-Амин укрепил там свою власть и в июне попробовал вторгнуться в