Комплект книг Дианы Машковой - Георгий Гынжу

страшную рожу и погрозил классу этим костылем. Но в тот самый момент она обернулась и все увидела, естественно, начала на меня орать. А я ей нахамил в ответ: «Че вы на меня орете! Не имеете права!» Только потом мне стало стыдно, я подумал: «Блин, жалко старушку». Хотя ничего плохого я не хотел. А меня почему-то обвинили в том, что я ее изображал, хотя ничего подобного не имел в виду. Просто дурачился. На уроках истории я сначала сидел на задней парте, что-то там рисовал. Но потом Вера Николаевна издала указ: «Вот как у меня в кабинете сидим, так и сидим на всех уроках!» Потому что ей не нравилось, что мы где-то болтаем, где-то парочками по интересам сидим. Меня пересадили на вторую парту и на истории тоже. Но я и там продолжал лоботрясничать. Со мной сидела самая красивая девочка нашего класса. Звали ее Лера. Боже, какая она была волшебная! Аккуратненькая такая, как в Средние века, с длинной шейкой, кукольным личиком. Подбородочек треугольничком, носик осторожненький, глазки голубые маленькие. И одевалась она просто супер! Родители у нее были, конечно же, богатые. Я с ней сидел и сходил с ума. Так и говорил учителям:

– Простите, я не могу учиться! Со мной Лера сидит.

Короче, за полгода в новой школе я так ничего и не понял – пытался не столько учиться, сколько найти подход к учителям. С некоторыми получалось, с другими сразу было ясно, что бесполезно. С физичкой общий язык я нашел только к концу. Она, кстати, выглядела как судья. У нее были волосы накрученные, как будто парик, челка долбанская, нос такой огромный – как у вороны клюв. Еще и горбатая, с противным голосом, как у Шапокляк.

– Учи правила, тогда ты поймешь физику!

– Если я не понимаю физику, значит, я не пойму правила!

Это продолжалось бесконечно. Мы как следует помотали друг другу нервы. И я вообще удивился, когда мы с ней в третьей четверти смогли договориться о четверке. Но там были свои секреты, это потом.

В общем, поначалу все было в школе терпимо: с одноклассниками отлично, с учителями кое-как.

День у меня был такой. Утром сначала просыпалась Виолетта, открывала дверь в мою комнату, дальше меня будила Сонька. Потом я шел умываться, чистить зубы, потом приходил в столовую на завтрак – там была приготовлена яичница. Она мне ее делала почти каждый день. Я съедал яичницу, одевался. Подходил к ней попрощаться, чмокал в щеку:

– Все, я в школу!

– Да, давай, пока!

Я выходил, за мной закрывалась дверь. И я прямо там же, не отходя от квартиры, закуривал. Как раз пока дойду, должно уже не пахнуть. Школа была всего в пяти минутах. Около школы по пути встречал пацанов и девчат, мы вместе заходили в класс. После учебы я возвращался домой, там уже был обед – его тоже готовила Виолетта. То фаршированные перцы, то курица под соусом, то что-то еще. Она хорошо готовила, очень вкусно. Я ел и уходил смотреть телевизор. Или сидел у себя в комнате, копался в телефоне. Вечером приходила с работы Виолетта. Был ужин, потом просмотр фильма, если время позволяет. И все, отбой. Уроки она у меня не проверяла, вместе мы не занимались. Она такая: «Сидит в комнате, и хорошо. Значит, учит». Но я-то, понятно, даже учебники не открывал.

Единственные дополнительные занятия, которые у меня были, это с «дедулей». Он был почти членом семьи – друг Виолы. Она меня с ним познакомила, еще когда брала меня на гостевой режим. Мы с ним сначала собирали мне диван дома – Виолетта первым делом диван мне купила. Потом на даче вместе мебель собирали. Он чуть-чуть меня приучил к такой работе, я стал немного понимать, что как устроено. И вот Виолетта почему-то называла его «дедулей». Хотя он был совсем не старый, даже младше нее на несколько лет. Но любил поворчать, что-то там повспоминать из прошлого – за это Виола его так и прозвала. И вот она сидит однажды такая, затягивается сигареткой и говорит:

– Дедуль, я тебе поручаю обучить Гошу английскому языку.

– Давай попробуем. – Он со всем, что Виолетта предлагала, соглашался. Своего мнения у него не было.

Английский дедуля знал в совершенстве, в Америку постоянно летал, даже учился там и потом жил какое-то время. А дальше вернулся в Россию, но все равно его бизнес был связан с Америкой. И он меня начал обучать английскому языку. Правда, я его не воспринимал всерьез, потому что с самого первого дня он вел себя со мной как шутник, с которым можно похохотать и развлечься. Поэтому я на его уроках такой сидел и мысленно просил: «Ну, давай, ну, пожалуйста, начни шутить! Не могу я про английский слушать». Так наши уроки постепенно сошли на нет. В конце только и было, что смешки и насмешки. Никакой учебы. Он не смог меня заинтересовать.

А по другим предметам у меня репетиторов не было. Виолетта думала, что я и так сдам ОГЭ. Вроде как на минимум ничего сложного. Но мне еще как трудно было! Зато потом, после девятого класса, она собиралась взять меня на работу к себе в офис. Сразу мне так и сказала: «Гоша, отучись этот долбаный девятый класс и сразу пойдешь ко мне». Поэтому я и не напрягался – она меня возьмет на работу, и прекрасно.

Но постепенно между мной и Виолеттой росло напряжение. Меня бесило, что она орет из-за каких-то капель, разводов, что у нее всегда черное должно быть черным, а белое белым. Понятно, перфекционистка. Но я же старался как мог! Хотя, конечно, до ее стандартов все равно не дотягивал. Мне было тяжело, я постоянно по мелочи что-то делал не так. А она меня ругала. И еще вот эта путаница – кто я ей? – не давала покоя. Мы жили в постоянном недовольстве, как будто не оправдали надежд друг друга. Виолетта терпела-терпела меня, а потом все равно не вытерпела.

В один прекрасный день у меня несколько раз упал на пол новый телефон, который она мне подарила. Сам уже не помню, почему так получилось. И вот она приходит вечером с работы и видит: на комоде телефон лежит, а на нем царапины. Я их даже не увидел, если честно, внимания не обратил.

– Гоша, это что?

– Телефон. – Я не понял, о чем она.

– Гоша, что это?!

Она показала длинным ногтем с дизайнерским маникюром на едва заметную царапину.

– А, это? Ма, ну, прости, упал, чуть-чуть поцарапался. Бывает.

– Гоша, что значит чуть-чуть поцарапался?! – Она была в ярости. – Значит, ты не уважаешь мои подарки?! Давай я все это у тебя заберу. Одежду, которую я тебе купила, обувь, телефон. Давай! Если ты все это не ценишь!

– Я ценю, – я пытался как-то ее успокоить, – это всего лишь какие-то царапки.

Ну и все, у нее началась истерика. Она стала орать. Потом позвонила Диане, снова кричала, жаловалась на меня. Я сидел в соседней комнате и все это слышал. Виолетта угрожала, что сдаст меня в полицию из-за испорченного телефона. Говорила, что вызовет наряд немедленно, и пусть меня забирают назад в детдом. Что я какое-то отродье, вредитель. Что она сломала себе жизнь, взвалив на себя такой груз. Я лежал и думал: «Ну все, пиздец». Время было уже за полночь, но Виолетта не прекращала разговор – не меньше часа мыла Диане мозги. Та вроде пыталась ее успокоить, отговаривала от полиции. Судя по всему, рассказывала про адаптацию. Чем там их разговор закончился, я не знаю – просто уже не выдержал, вышел на улицу покурить. Потом вернулся в дом, лег в свою кровать, но никак не мог уснуть. Через несколько часов ко мне входит Виолетта.

– Ну что, выдохнул? – То ли мириться приходила, то ли что, мне уже было неинтересно.

– Это я выдохнул?! – Я сделал круглые глаза. – Ты должна была выдохнуть!

Она что-то пробормотала себе под нос и ушла. А я лежал и думал обо всем этом. Я же слышал, что хочет отдать