Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

и балуясь наркотиками. Когда уже стало смеркаться, они побрели куда-то, чтобы добыть еды, и на окраине парка наткнулись на Эдди, мирно справлявшего малую нужду в укромном уголке, где его не могли увидеть те, кто проходил по аллеям. Приблизившись, молодые люди начали смеяться и дразнить его, а затем оскорблять и швырять в него пустыми пивными банками. Эдди попытался убежать, но споткнулся и упал. И тут вся компания накинулась на него. В полицейских рапортах я прочла, что несчастный бездомный был избит, причем не только кулаками и ногами, но и с использованием бутылок и камней. Мне невольно представилась многоголовая гидра, полная злобной энергии. Эдди же был отнюдь не Гераклом и не смог оказать нападавшим сопротивления.

Чуть позже свидетели показали, что Чарли не дала Эдди убежать, когда он с разбитой в кровь головой, моля о пощаде, все же умудрился подняться на ноги. Об этом рассказал, в частности, некий оказавшийся неподалеку от места событий бегун, который выступил на судебном процессе в качестве свидетеля. Чарли и еще одна девушка толчком снова повалили бездомного, причем при падении тот с омерзительным хрустом ударился головой об асфальт. В результате вскрытия причиной смерти были признаны «многочисленные внутренние повреждения в области головы и живота и кровоизлияние в лобную долю головного мозга». Молодые люди с хохотом и гиканьем разбежались в разные стороны и исчезли в темноте, но вскоре были задержаны полицией. Благодаря показаниям очевидцев и данным судебно-медицинской экспертизы расследование инцидента оказалось делом несложным.

После того как их осудили за групповое убийство, некоторые из проходивших по делу молодых людей были отправлены в заведения для малолетних преступников, поскольку им было всего пятнадцать лет. По достижении восемнадцатилетнего возраста их перевели во взрослые тюрьмы. Все они получили пожизненные сроки заключения – с правом ходатайствовать об условно-досрочном освобождении через десять-пятнадцать лет. Мне сообщили, что все соучастники Чарли давным-давно вышли на свободу – в тюрьме оставалась только она одна. Узнав об этом, я подумала, что данный момент и станет для меня отправной точкой. Я решила, что спрошу Чарли, известно ли ей об этом и почему ситуация сложилась именно так. Но в ответ на мой вопрос женщина лишь молча пожала плечами, что явно означало «мне все равно». Я решила попробовать зайти с несколько другой стороны.

– Чарли, я знаю, что убить незнакомого человека – очень необычное преступление, – сказала я. – Мне уже приходилось работать с людьми, совершившими такое.

Мои слова привлекли внимание женщины, и она вгляделась в меня сквозь волнистую челку.

– И что?

Боже, кажется, мы начали разговаривать, подумала я. Это было уже хоть что-то.

– Любой, кто лишает другого человека жизни, навсегда меняет и свою жизнь, – заметила я.

Мне много раз приходилось слышать от людей во время психотерапевтических сеансов, что они никогда не думали о себе как о человеке, который способен кого-то убить и когда-либо совершит что-то подобное. Когда же это происходит, человек вдруг осознаёт, что совершенно не знает самого себя. Рассказав об этом, я добавила, что видела также совершивших убийство людей, которым нужна была помощь, чтобы они могли начать думать о том, что им казалось немыслимым, и как важно для них было поговорить о чувствах, которые они испытывали. В отличие от многих других серьезных жизненных событий, убийство – событие особенное. Не существует никаких советов или рекомендаций насчет того, как жить после того, как совершишь такое, ни каких-либо источников, где можно было бы получить такую информацию. Так что, если верить моему опыту, нет ничего удивительного в том, что многим людям невероятно тяжело понять, что же делать в таких ситуациях, как смириться с новой для себя ролью – совершенно неизвестного им прежде человека, который убил другого и был осужден за это преступление. Психотерапия дает им некоторые инструменты, позволяющие это сделать.

Чарли внимательно меня выслушала, но когда я закончила, вдруг выпалила:

– Не желаю снова вспоминать про все это дерьмо. Это меня расстраивает, знаете ли.

Не слезая с кровати, Чарли немного изменила позу – прислонилась спиной к серой тюремной стене, а ноги вытянула вперед, выставив напоказ грязные дырявые носки. Где-то в глубине моего сознания мелькнула мысль, что у некоторых народов открытая демонстрация кому-либо своих ступней считается весьма оскорбительным действием. Но я решила, что в данном случае моя собеседница просто пытается хоть немного увеличить разделяющую нас дистанцию.

– Мне все это совершенно ни к чему, знаете ли, – пробормотала Чарли. – И вообще, если я отняла чью-то жизнь, почему у меня должна быть своя?

Последняя фраза показалась мне весьма необычной и интригующей – она словно подразумевала, что моя собеседница придает жизни некую материальную ценность. Я ничего подобного в разговоре с ней не формулировала, и меня очень обнадежило, что подобную формулу предложила сама Чарли. Это свидетельствовало о том, что женщина потенциально в состоянии найти слова для того, чтобы рассказать, что с ней произошло, – а это первый шаг в процессе разговорной психотерапии. Несмотря на внешние признаки недовольства и нежелания сотрудничать, Чарли вполне могла включиться в работу. Перед моим уходом она подтвердила, что готова снова со мной встретиться, и даже коротко улыбнулась, когда в ответ я искренне воскликнула: «Отлично!» – словно перед этим мы с ней что-то делали вместе. Мне показалось, что она считает меня довольно беззлобной и безвредной идиоткой. Что ж, это можно было считать не самим плохим итогом в подобных случаях. У двери камеры я чуть задержалась и посмотрела на подборку книг Чарли.

– Я вижу, вы любите читать.

Затем указала на одну из книжек – толстую, в переплете, и поинтересовалась, что это. Чарли перевернула томик – видно, сама забыла, что за книга перед ней.

– Называется «Подходящий жених». Это какой-то индийский автор написал.

– А, – произнесла я, заинтригованная таким выбором. Когда я, все еще стоя у двери, снова взглянула на Чарли, она перелистывала страницы книги, словно снедаемая любопытством по поводу того, к каким выводам я пришла, если томик привлек мое внимание.

Никаких определенных выводов при виде книги, о которой идет речь, я не сделала. Но все имеет свое значение, и предметы, которыми мы окружаем себя, всегда несут в себе какой-то смысл и являются средством коммуникации. Их ведь не просто так называют «интерьером». Писатели очень любят использовать метафоры, которые являются литературной формой передачи некоего послания. А мой наставник Мюррей Кокс любил напоминать нам, когда мы были еще практикантами, что, когда пациент во время беседы с психотерапевтом употребляет метафору, это всегда очень важно и имеет определенный смысл. Детский же писатель Э. Б.