Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Ознакомительный фрагмент

Крейсер сопровождали два миноносца: «Смотрящий» и «Совершенный». Командовал нашей небольшой эскадрой контр-адмирал Котов. Поход проходил спокойно, только в проливах вдруг началась качка, крейсер лениво переваливался с борта на борт. На отца она не действовала, он устроился у обширного стола командирской кают-компании, перелистывая объемистые справки. Остальные один за другим расползлись по каютам. Правда, вскоре волнение прекратилось.

Делегация на крейсере разделилась на две неравные части. Большинство предавалось вынужденному безделью. Жизнь отца и Булганина заполняли бумаги. К чтению рутинной почты, доставленной вчера самолетом в Калининград, добавились справки о местах, которые предстояло посетить, о людях, с которыми намечались встречи. В них скрупулезно описывалась не только служебная карьера будущего собеседника, но и его привычки, рассказывалось о семье, порой поминались и знакомства.

Особое внимание уделялось речам. В отдельных папках лежали протокольные приветствия в пару страниц и обстоятельные выступления, заранее написанные в Москве. Выступать предстояло Булганину, но отец придирчиво вчитывался в каждое слово, отпечатанное на маленьких, в пол-листа, бумажках. Их размер соответствовал величине кармана пиджака Председателя Совета министров.

Конечно, чтение бумаг не заполняло весь день, оставалось время и для прогулок. От носа до кормы добрая сотня метров устланной деревянными рейками палубы. По утрам матросы выскребали ее до блеска осколками стекла. На прогулках отец времени даром не терял: то он что-то выяснял у Курчатова, то дружески беседовал с Туполевым.

Поход занял несколько дней. На полдороге в проливах надо было еще подзаправиться, чтобы хватило топлива на обратный путь. О возможности пополнения запасов на месте не велось и речи, не столько жалели валюту, сколько опасались. Ведь шли мы не к друзьям, рассчитывали на худшее.

Из книг о морских приключениях все знают, что верным признаком приближающегося берега служат морские птицы. Чайки не сохранились в моей памяти. В воздухе кружили небольшие самолетики, арендованные местными кинохроникерами. Заход за заходом они опускались все ниже, им хотелось снять кадр поэффектнее, ухватить объективом отца с Булганиным. Наши кинооператоры оказались в более выгодном положении, они действовали прямо на палубе крейсера.

Вокруг крейсера, то неосторожно приближаясь к бортам, то бросаясь в рассыпную, суетились яхты, катера, пароходики. Чем ближе к берегу, тем больше их становилось.

После краткой церемонии встречи делегация погрузилась в поезд. Премьер-министр Антони Иден ожидал нас на вокзале в Лондоне.

Специальный поезд двигался неспешно. Делегация расположилась вокруг большого четырехугольного стола в просторном, как зал, салоне. Вагон очень походил на тот, которым отец пользовался в Москве. Англичане рассказали о программе визита. Отец слушал невнимательно, каждый пункт обговорили и согласовали еще из Москвы. Затем нас пригласили к ланчу. Чужая пища, из чужих рук. Держались настороженно. И не напрасно. На первое подали черепаховый суп. Разве можно такое есть? В чашке с бульоном плавали какие-то коричневые кубики. Туполев разрядил неловкую напряженность, заметив, что, когда ему до войны приходилось посещать Англию, он пробовал такой суп: ничего страшного, даже вкусно. Первую ложку зачерпнул отец, похвалил, за ним рискнули и остальные. Нельзя сказать, что понравилось, но есть можно. Кто-то не преминул вставить: наш борщ лучше.

Наконец прибыли в Лондон. С Иденом отец и Булганин поздоровались, как со старым знакомым. По завершении всех протокольных формальностей, положенных главе правительства, отправились в отель «Кларидж», расположенный в самом центре Лондона.

Отец забеспокоился, почему делегацию селят в гостинице, а не в специальной резиденции, как это принято у нас? Нет ли здесь дискриминации? Как только оставили одних, отец попросил меня позвать Громыко. Андрей Андреевич за свою бытность послом в Лондоне хорошо изучил местные порядки и пояснил, что в Англии нет специальных резиденций, все гости правительства живут в гостиницах, а в нашем отеле высшего класса отведенные отцу и Булганину апартаменты называются королевскими. Отец успокоился.

На следующее утро 19 апреля началась работа. В переговорах я, естественно, не участвовал, но по выражению лиц, репликам и отца, и Булганина видел, что они довольны. Обе стороны стремились сохранить и развить возникшие в Женеве зачатки взаимопонимания, подчеркивали взаимную благорасположенность.

Так, в день нашего прибытия в Портсмут Московское радио объявило о прекращении деятельности Коминформа, органа, созданного Сталиным в 1947 году для координации действий коммунистических сил. Хозяева по достоинству оценили этот жест. Со своей стороны, они старались не поднимать вопросов, которые могли бы затронуть чувствительные струны у гостей.

Главной темой бесед стали события, происходившие далеко от наших границ. Англичан особенно беспокоили выходящие из-под их контроля события на Ближнем и Среднем Востоке. Суэцкий канал, иракскую нефть и многое другое им совсем не хотелось выпускать из рук.

Еще несколько лет тому назад правительству Великобритании и в голову бы не пришло советоваться с Москвой. Мы в дела арабского мира не ввязывались. Поначалу переворот, совершенный группой молодых офицеров в Египте, события в далеком Йемене не привлекли внимания Москвы. Отец осторожно приглядывался. Не торопился. Да и вообще весь этот мир пирамид, верблюдов, сфинксов представлялся тогда таким далеким…

Отец переменился после встречи с Тито. Югославы по горячим следам установили добрые отношения с новым президентом Египта Гамалем Абдель Насером. Во время визита в Югославию Тито настойчиво советовал отцу приглядеться к молодым офицерам, пришедшим к власти.

Примерно в то же время постучался в наши двери и наследный принц Йемена Эль Бадр. Королевство нуждалось в оружии для борьбы с англичанами. О закупке его в Западной Европе не приходилось и думать, и король решил послать своего сына к коммунистам. Приезд в Советский Союз наследника престола пусть не самого значительного государства вызвал массу толков. Отцу докладывали о каждом шаге высокого гостя. Принца обнадежили: поможем, борьба с колониализмом — святое дело. Вот только как?

Отец всерьез задумался. Раньше мы оружием не торговали. Более того, все, что касалось обороны, держалось под семью замками. Автоматы Калашникова, танки Т-55 не показывали даже союзникам. Да что там союзникам, и в своей-то армии не всякий офицер имел возможность ознакомиться с новинками. А тут продать оружие неизвестно кому! Военные встали на дыбы. Отец настаивал. Он не верил в скорую войну, но свято исповедовал солидарность с борющимися за свою независимость народами. Мы обязаны помогать. Если не мы, то кто же? И снова вставал проклятый вопрос: как? Отец колебался. Выходить самим на рынок вооружений он счел слишком рискованным. Решил найти посредника. Первой пришла в голову Югославия, Тито, проложивший мостик между нами и арабами. Отец собрался было поговорить с ним, но раздумал. Полным доверием югославы не пользовались, они принимали американскую военную помощь, допустили в свою армию западных советников. Никто не мог гарантировать, что наши секреты не уплывут за океан. Да и не взял бы Тито на себя подобную миссию. Одно дело советовать, другое — перепродавать танки. Он дорожил своим положением неприсоединившейся страны.