Портреты эпохи: Андрей Вознесенский, Владимир Высоцкий, Юрий Любимов, Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Василий Аксенов… - Зоя Борисовна Богуславская

главное, и в семье тоже, – это «идеологическое» согласие, духовное взаимопонимание, когда двое говорят «на одном языке». Я рвалась к самостоятельности, а он не понимал, чего мне еще нужно. Есть все: свобода, дети, женский успех. Что еще? Но эта тяга к самостоятельности была так непреодолима во мне… И мы разошлись, оставшись очень хорошими друзьями.

– А все же не примешивались ли к субъективным причинам проблемы «неравного брака»?

– Да, эта проблема была. Но не между нами, а вовне. К примеру, со стороны его родителей. Особенно мой свекор был очень недоволен. Действительно, в семье аристократов – еврейская кровь. Это было тогда очень необычно. Но меня их предрассудки не волновали, я начала добиваться своего, я хотела сама что-то делать. Мы еще не разошлись, а я уже начала работать. Я твердо понимала, что хочу одного – самостоятельности. Во имя этого я отказалась и от многого другого. Не стала просить денег ни у мужа, ни у своего отца. Я должна была добиться всего лишь с помощью своих личных качеств, способностей. Диана прислушивается, затем подбегает к телефону, длинный шнур тащится вслед за ней. Кому-то назначается свидание.

– Так на чем я остановилась? А… на самостоятельности. Она дается нелегко. Сначала у меня ничего не получалось. Тогда однажды я вспомнила о своем друге, который в Италии имел фабрику маек, а мода тогда была сумасшедшей: или дешевый полиэстер, или предельная роскошь – ничего посредине. И я придумала… Я придумала очень простое маленькое платье, чтоб мало материи, и женщина видна, и ничего почти оно не стоило, чтобы такое платье все могли носить. Красивое, легкое, хорошо стирается. Я придумала как бы антимоду. Два года я сама создавала его в своей квартире, пробовала, меняла, отбрасывала, добиваясь простоты, изящества. В это время со мной живут двое моих детей – Александр и Татьяна (чувствуете мою потаенную любовь к России?), и я уже была независима. Вдруг – взрыв! Оказывается, мой замысел попадает в точку. Это было что-то невероятное! Каждая женщина в Америке хотела иметь такое платье – маленькое, скромное. Была ли она толстая или худая, знатная или бедная, она хотела именно мое платье. Фантастика! Никто не мог понять, почему так случилось. Я думаю, из-за того, что я угадала главное – они должны были быть предельно простыми. И вот к моим 30 годам я обрела эту «американскую мечту». О’кей? – Она смеется. – Я всего этого достигла за три года в Америке. Неплохо, а? И до сих пор для меня лично «американская мечта» не уходит. Это очень странно, но это так. Я могу болеть, проигрывать, но все равно я живу, как всегда хотела, как мне интересно. А мне многое гораздо более интересно, чем американцам. Я вам объясню, потому что я – европейка, понимаете? Я не американка, так что во мне живет конфликт обоих мест жительства, и я выбираю оба. Вы тоже все равно европейцы. Европа ближе к России, чем Штаты, это один кусок земли, тот же тип страны. Но есть что-то в Америке, что кажется потрясающим даже тогда, когда ты думаешь, что это отвратительно. Или думаешь, что это крайне смешно или вульгарно. Но повторяю, есть что-то, чего я нигде не нашла. Это – пространство, размах, внутренняя свобода предпринять что-то самой, и это находишь в самых разных сферах. А для меня это еще и размах деятельности. Хотя, когда я расширяла свое дело, все шло по-разному – то хорошо, потом хуже. Теперь, например, я все бросила делать сама, я дала фирмам свое имя, я как бы продала мое имя – имя Дианы фон Фюрстенберг. Оно на всем, что я произвожу. Но иногда я вижу, что имя мое так используют, что мне становится стыдно. Хотя эти фирмы мне дают много денег, но в этих случаях, когда меня компрометируют, я спорю. Однажды в Париже я решила смириться и сказала: «Ладно, не будем спорить, делайте как знаете». Но прошло время, я все равно взбунтовалась: «Нет, это мое имя, это должно быть тем, что есть я». И я опять взяла под своей контроль свое имя. Кстати, – она показывает на плакат, – в понедельник большое шоу, будут демонстрировать все, что я предлагаю, – очень большой набор разных вещей для женщин. А теперь вот еще одно мое увлечение – книги. Открыла в Париже издательство. Пока мы издали только десять книг, но постепенно будем издавать больше. По искусству, дизайну. Ах, как жаль, что вы уезжаете в Сан-Франциско и не сможете в понедельник увидеть мое весеннее шоу.

– Значит, теперь вы добились всего, о чем мечтали? Можно и передохнуть?

– Нет, в Америке нельзя останавливаться. Каждый раз надо думать заново, как сохранить имя. Самое главное здесь – результат. Моя философия в том, чтобы создавать красивые вещи, которые все могут носить. И которые легко воспринимаются. Я люблю женщин. И мне не нравится, когда женщина выглядит смешной из-за ее облика. Я думаю, что женщины должны быть красивыми, известными, у них должно быть все. Платье – это одна из составных образа женщины. Но я призываю в союзники и остальное: косметику, бижутерию… Да, вы правы, я могла бы остановиться. При мне то, что я люблю больше всего: моя работа и мои дети. Я это никогда не разделяла – семью и работу, и у меня не было с этим проблем. В Коннектикуте, вы знаете это место, я купила прекрасный дом, чтобы быть с детьми за городом. В общем, сейчас я живу как хочу, делаю только то, что люблю, занимаюсь только творческой работой. Было время, я покупала, продавала, делала духи, косметику, то да се, теперь это делают другие. Я не так связана, как раньше, когда приходилось работать со столькими людьми – до 500 человек.

– Диана, а вы никогда не сетовали, что не родились мужчиной?

Она смеется:

– Представьте себе, нет. Хотя у меня были проблемы. Например, я никогда не умела, как мужчина, подобрать людей, которые нужны для дела. Я умела выбрать ситуацию, найти хорошие места для работы, но людей для этих мест не умела находить. Я всегда ошибалась. Допустим, я очень люблю брать друзей для сотрудничества, чтобы мне было интересно работать и им было хорошо, в то время как для дела надо было находить не друзей, а высоких профессионалов. Ну и потом, конечно же, приходилось не раз доказывать, что ты как коллега достойна уважения, чтобы тебя не воспринимали, как партнершу для кокетства.