Евгений Шварц - Михаил Михайлович Кунин

после провала фильма «Леночка и виноград», в конце февраля 1936 года, журнал «Кадр» информировал читателей о том, что «подготовляется к запуску в производство картина “Леночка и Лев”, режиссеры А. Кудрявцева и Арманд П. Н. Значительно изменен и углублен сценарий». Руководство студии надеялось на то, что совместными усилиями двух режиссеров серия сможет быть восстановлена. Но этой надежде не суждено было реализоваться, и фильм «Разбудите Леночку» остался единственной осуществленной по замыслу авторов сценария лентой этой серии. Уже написанный сценарий фильма «Леночка и Лев» не был реализован.

* * *

В апреле 1934 года Шварц получил ордер на 24-метровую двухкомнатную квартиру в писательской надстройке дома на канале Грибоедова, в которую вскоре поставили телефон. Дом был с историей. Шварц вспоминает о нем так: «Огромный <…> построенный в екатерининские времена», «принадлежал» он «дворцовому ведомству», был трехэтажным, а с 1934-го «стал пятиэтажным. Надстроили два этажа <…> замучили нижних жильцов, которые с яростью бранились: “Это всё писатели, всё они, проклятые, проклятые”».

Как казалось тогда Евгению, каждое улучшение их жизни сводилось на нет какими-нибудь несчастьями. «Каждый месяц в течение недели, – писал он об этом периоде, – Катюша лежала больная, лежала пластом, и мы понимали, что операции не избежать, и это висело над нами. Каждый месяц бродил я по аптекам, добывая морфий в ампулах, и на меня глазели с недоверием. Это пропитывало всё горечью… Горькое время и счастливое время. Несмотря на тревожный писк и вечные сигналы бедствия, – я в них не слишком верил, в сущности. Вечно овладевала мною “бессмысленная радость бытия, не то предчувствие, не то воспоминанье» – как пробовал я позже определить в стихах. Жил я вопреки обстоятельствам, как всю жизнь, с чувством: “успеется” – в работе, с чувством: “обойдется” – в жизни. Катя, вспоминая горькие и счастливые дни начала тридцатых годов, каждый раз говорит о том, что я был тогда всё время веселым. Всегда… Я всё собирался дописать “Клад” – у меня уже была готова первая картина, написанная в один день. И Зон торопил. И наконец написал я всю пьесу в запале и восторге, удивляясь, что не работаю я так ежедневно… Но это лето вспоминается как самое нищее за то время. “Клад” репетировали, но ТЮЗ в те дни платил триста рублей за пьесу… Мы были неодиноки. Так же вечно сидели без денег Олейников, Хармс, Заболоцкий… Несмотря на нищету, гости одолевали нас. Однажды приехал чуть не весь ТЮЗ. И Капа Пугачева, и Борис Чирков, и еще, и еще. И весело и спокойно съели они весь наш запас ячневой каши, что мы приняли тоже спокойно и весело».

Действие пьесы «Клад» происходит в хорошо знакомом Шварцу Кавказском горном заповеднике. Школьники, «юные разведчики народного хозяйства», разыскивают заброшенные медные рудники, когда в тумане теряется их одноклассница Птаха. Теперь им предстоят переход через горный перевал, ледник и горную речку, разведение костра из лапника в дождь и другие приключения, которые автор пьесы пережил в юности во время похода «неробкого десятка» из Майкопа в Красную Поляну. Природа показана в пьесе как наиболее реальная и в то же время самая фантастическая, сказочная сила. Но пьеса «Клад» – о современности. И что является кладом для каждого из героев, становится ясным по ходу пьесы. Самым драгоценным, как показывает Шварц, оказывается взаимопонимание и чувство уважения, обретенное участниками экспедиции. Это и есть – истинный клад, хотя с помощью геологов дети действительно находят рудники.

Пьеса была сразу принята к постановке. «Мне нужна была именно такая пьеса, которую дал нам Шварц: глубоко современная, поэтическая, с ясным, простым сюжетом, с живыми человеческими характерами, написанная подлинно художественным языком, – вспоминал Борис Зон. – И еще мне хотелось, чтобы в ней было немного действующих лиц, а актеры, которых мне предстояло занять, любили бы автора, верили бы в режиссера, а он верил бы в них. Шварц помог и в этом. Потребовалось всего семь человек: три актера и четыре актрисы. Среди них были и мои прямые ученики, и единомышленники. Все одинаково влюбленные в пьесу… Актеры далеко не всех, даже очень талантливых авторов, любят на репетициях: некоторые смущают их, подавляют своим многознанием, а то и просто нетерпением. Шварц же чаще всего радовался, много смеялся и очень щедро хвалил, – его любили. В отличие от многих авторов, Шварц, когда у него пьеса уже заваривалась и частью написана, охотно рассказывал, что у него придумалось дальше. Чаще всего это бывало чистейшей импровизацией. Пришло в голову сию минуту. Он прочел вам первый акт или большую сцену. На естественный вопрос: “Что дальше?” – он, до той поры и сам еще толком не знавший, как повернутся события, начинает фантазировать. Однако вы не замечаете импровизации, вам кажется – он рассказывает уже точно им решенное, но пока не зафиксированное на бумаге».

Борис Зон обладал способностью постоянно учиться, благодаря чему его постановки становились всё лучше и лучше. После нескольких репетиций «Клада» он знал пьесу буквально наизусть. Отношение к ее автору в ТЮЗе было исключительно внимательным и доброжелательным. Впрочем, так же относился Зон и к актерской труппе. Как рассказывала актриса Зинаида Шарко, «у него был поразительно цепкий глаз на одаренного человека. <…> Мы все были его детьми. Он занимался не только нашим профессиональным воспитанием, но и человеческим; если хотите, гражданским тоже. Всем лучшим в себе я обязана Борису Вульфовичу Зону». Шварц считал, что в случае с «Кладом» Зон и актеры взяли из пьесы максимум того, что было нужно, и понимали они пьесу иной раз лучше, чем автор. В результате по указаниям сотрудников ТЮЗа было переделано несколько сцен, мешавших развитию общей линии спектакля.

8 октября 1933 года в ленинградском ТЮЗе состоялась премьера «Клада» (В московском ТЮЗе она прошла даже раньше.) И, хотя по итогам генеральной репетиции уверенности в успехе не было, вестибюль театра в день премьеры оказался переполнен. Казалось, что на просмотр собрался весь город. При входе в театр Шварц увидел бывшего «серапиона» Николая Тихонова, запальчиво доказывавшего тюзовскому администратору, что он имеет все права быть на просмотре. Успех был неожиданным и полным. Газета «Литературный Ленинград» дала броский заголовок к рецензии этой постановки: «ТЮЗ нашел клад». Рецензию дополнял шарж на автора пьесы работы знаменитых художников Кукрыниксов. «Стрелка вдруг словно бы дрогнула, пошла на “ясно”», – отметил Шварц в своем дневнике.

Даниил Хармс, любые комплименты от которого «соратникам по цеху» были редкостью, записал в день премьеры: «“Клад” Шварца интересен бывает в тех местах, где кажется, что происходит сверхъестественное. Как замечательно, что это всегда так, когда в меру».

И действительно, Шварц всегда необыкновенно тонко чувствовал грань между реальностью и сверхъестественным,