Русский иностранец Владимир Даль - Евгений Николаевич Никитин

ситуация изменилась. В этом году сначала, 4 мая, Владимир Иванович был, как сказано в его формулярном списке, «согласно изъявленному желанию уволен от должности чиновника особых поручений при Министерстве внутренних дел и причислен к сему министерству»; а потом, 5 июля, отчислен «от Министерства внутренних дел с оставлением в должности секретаря при товарище министра уделов».

1840-е годы – время оживления общественной мысли в России. Появились дискуссии в прессе. Прежде всего, это спор между западниками и славянофилами. Первые видели на Западе пример для подражания. Славянофилы выступали за самобытный путь развития страны. Они не находили на Западе ничего хорошего для России.

Выскажем свое мнение. В споре западников и славянофилов, конечно, более правы (не абсолютно правы, но более) славянофилы. На помощь Запада России ни тогда было нельзя, ни сейчас нельзя ни в коей мере рассчитывать. Его (Запада) положительная для нас роль, пусть это парадоксально звучит, – в его враждебном отношении к нам. Данную мысль высказал Ф. И. Тютчев. Он написал П. А. Вяземскому в марте 1848 года:

«Теперь никакой действительный прогресс не может быть достигнут без борьбы. Вот почему враждебность, проявляемая к нам Европой, есть, может быть, величайшая услуга, которую она в состоянии нам оказать. Нужна была эта, с каждым днем всё более явная враждебность, чтобы принудить нас осознать себя».

Сказанное выдающимся русским поэтом и дипломатом справедливо по сей день.

В 1841 году во втором номере журнала «Москвитянин» В. И. Даль выступил со статьей «Полтора слова о нынешнем русском языке». Он считал, что в русской литературе в данный момент нет подлинно национального содержания, но оно должно появиться и непременно появится, поскольку «нельзя никакой силой уничтожить и снести с лица земли всё то, что целые тысячелетия было родным и народным». Этому процессу необходимо всячески содействовать. Именно с этой целью наш герой работал над составлением «Толкового словаря живого великорусского языка» и сборника «Пословицы русского народа». Мысли, изложенные В. И. Далем в «Москвитянине», были очень близки тому, что думал лидер славянофилов А. С. Хомяков, заявивший в статье «О старом и новом»:

«Наша древность представляет нам пример и начала всего доброго в жизни частной, в судопроизводстве, в отношении людей между собою… нам довольно воскресить, уяснить старое, привести его в сознание и жизнь».

Мысли, схожие с далевскими, высказал еще один славянофил, И. В. Киреевский, в своем «Обозрении современного состояния литературы», напечатанном в № 1, 2, 3 за 1845 год журнала «Москвитянин». Во второй статье «Обозрения современного состояния литературы» автор написал:

«…если бы поклонники европейского просвещения от безотчетных пристрастий к тем или другим формам, к тем или другим отрицательным истинам захотели возвыситься до самого начала умственной жизни человека и народов, которое одно дает смысл и правду всем внешним формам и частным истинам, то, без сомнения, должны бы были сознаться, что просвещение Запада не представляет этого высшего, центрального, господствующего начала, и, следовательно, убедились бы, что вводить частные формы этого просвещения – значит разрушать, не созидая, и что если в этих формах, в этих частных истинах есть что-либо существенное, то это существенное тогда только может усвоиться нам, когда оно вырастет из нашего корня, будет следствием нашего собственного развития».

И. В. Киреевский

Отыскиванием, выявлением нашего, русского корня, выраженного в языке, в пословицах, поговорках, сказках, всю жизнь занимался В. И. Даль.

Для западников и для их лидера В. Г. Белинского были ненавистны не только мысли, высказываемые славянофилами, но и журнал – «Москвитянин» (выходил в Москве с 1841 по 1856 год, редактор-издатель М. П. Погодин, ближайший сотрудник С. П. Шевырёв), через который они делались всеобщим достоянием. Виссарион Григорьевич 14 апреля 1842 года писал из Петербурга актеру М. С. Щепкину:

«Что, не явились ли в Москве мощи Ф. Н. Глинки или он по-прежнему гниет заживо, а Петромихали[17] (Погодин) с Шевыркою пропитывают свой пакостный журнал запахом его смердящего тела? <…>

Благословляю вас всех, равно как и всех честных, благородных и умных людей на свете, и проклинаю Погодина с Шевыркою, всех моралистов, пиэтистов, мистиков, ханжей, лицемеров, обскурантов и т. п. И поручаю Нелепому (да сохранит аллах его красоту и горло) возложить руки на благословляемых мною и прокричать перед проклинаемыми: для последних это будет хуже всякой казни».

Нелепый – прозвище обладавшего очень громким голосом переводчика Н. Х. Кетчера. Его портрет дал в «Былом и думах» А. И. Герцен:

«Высокий ростом, с волосами странно разбросанными, без всякого единства прически, с резким лицом, напоминающим ряд членов Конвента 93 года, а всего более Мара, с тем же большим ртом, с тою же резкой чертой пренебрежения на губах и с тем же грустно и озлобленно-печальным выражением; к этому следует прибавить очки, шляпу с широкими полями, чрезвычайную раздражительность, громкий голос, непривычку себя сдерживать и способность, по мере негодования, поднимать брови всё выше и выше. <…> Открытая, благородная натура с детства поставила его в прямую ссору с окружающим миром; он не скрывал это враждебное отношение и привык к нему. Несколькими годами старше нас, он беспрерывно бранился с нами и был всем недоволен, делал выговоры, ссорился и покрывал всё это добродушием ребенка. Слова его были грубы, но чувства нежны, и мы бездну прощали ему».

В. Г. Белинский пытался Н. В. Гоголя, в то время лучшего русского писателя, что критик хорошо понимал, отговорить от сотрудничества с «Москвитянином», писал ему 20 апреля 1842 года:

«Очень жалею, что “Москвитянин” взял у Вас всё и что для “Отечественных записок” нет у Вас ничего. Я уверен, что это дело судьбы, а не Вашей доброй воли или Вашего исключительного расположения в пользу “Москвитянина” и в невыгоду “Отечественных записок”. Судьба же давно играет странную роль в отношении ко всему, что есть порядочного в русской литературе: она лишает ума Батюшкова, жизни Грибоедова, Пушкина и Лермонтова – и оставляет в добром здоровье Булгарина, Греча и других подобных им негодяев в Петербурге и Москве; она украшает “Москвитянин” Вашими сочинениями – и лишает их “Отечественные записки”. Я не так самолюбив, чтобы “Отечественные записки” считать чем-то соответствующим таким великим явлениям в русской литературе, как Грибоедов, Пушкин и Лермонтов; но я далек и от ложной скромности – бояться сказать, что “Отечественные записки” теперь единственный журнал на Руси, в котором находит себе место и убежище честное, благородное и – смею думать