Федор Достоевский. Единство личной жизни и творчества автора гениальных романов-трагедий [litres] - Константин Васильевич Мочульский

упоминает о своих статьях об искусстве: «У меня записано и набросано несколько литературных статей в этом роде: например: о современных поэтах, о статистическом направлении литературы, о бесполезности направлений в искусстве, – статьи, которые писаны задорно и даже остро, а главное, легко». Достоевский часто говорит «записано» о том, что было только задумано. Во всяком случае, ничего из этих набросков и замыслов до нас не дошло.

Он хочет вернуться в литературу столь же блистательно, как он в нее вошел; ему нужен большой успех, реабилитация, признание. От этого зависит вся дальнейшая его судьба. Но с чем он вернется? С политическим памфлетом, статьей об искусстве, повестью, комическим романом? Писатель колеблется и страшно боится. Припадки падучей учащаются, настроение угнетенное. Сестре жены В.Д. Констант он пишет: «Знаете ли, у меня есть какой-то предрассудок, предчувствие, что я скоро должен умереть… Уверенность моя в близкой смерти совершенно хладнокровная. Мне кажется, что я все уже прожил на свете и что более ничего и не будет, к чему можно стремиться». Но проходит полоса уныния, и он снова борется за освобождение, строит планы, цепляется за жизнь. В 1857 г. ему удается через Плещеева вступить в переписку с издателем «Русского вестника» М. Катковым, который предлагает напечатать его новое произведение и высылает ему 500 рублей аванса. Со своей стороны Михаил Михайлович обещает от имени брата роман или повесть журналу «Русское слово» и берет аванс в 500 рублей. Достоевскому со стыдом приходится признаться, что у него нет ничего готового. Роман, над которым он работал «с наслаждением», слишком «разросся», и он «сложил его в ящик». Деньги ему нужны до зарезу, но он не хочет «портить мысль, которую три года обдумывал, к которой собрал бездну материала». Теперь он пишет небольшую повесть, а закончив ее, засядет за роман из петербургского быта, вроде «Бедных людей». В следующем письме к брату – уверения в том, что первый роман он только отложил, но не бросил. «Этот роман мне так дорог, так сросся со мною, что я ни за что не брошу его окончательно.

Напротив, надеюсь из него сделать chef d’œuvre». А пока он работает над вторым романом. Через несколько месяцев пишет, что и эту работу бросил: «Роман я отложил писать до возвращения в Россию. Это я сделал по необходимости. В нем идея довольно счастливая, характер новый, еще нигде не являвшийся. Но так как этот характер, вероятно, теперь в России в большом ходу, в действительной жизни… то я уверен, что я обогачу мой роман новыми наблюдениями, возвратясь в Россию…» 19 июля 1858 г. он сообщает, что пишет две повести: одну большую в «Русский вестник», другую поменьше для «Русского слова». Под большой повестью разумеется теперь то произведение, которое раньше называлось комическим романом – «Село Степанчиково…». Повесть поменьше – «Дядюшкин сон». Роман из петербургского быта, начатый и брошенный, – «Униженные и оскорбленные». Аванс забран и истрачен, сроки посылки рукописи приближаются, а повести все не кончены. «Повесть большая, которую пишу Каткову («Село Степанчиково…»), мне не нравится, опротивела. Но написано уже много, бросить нельзя, чтобы начать другую, а долги надо отдать». «Дядюшкин сон» тоже не нравится…

«Грустно мне, что принужден вновь являться в публику так не хорошо… Для денег я должен нарочно выдумывать повести. А ведь это, ух, как тяжело! Скверное ремесло бедного литератора». Повесть «Дядюшкин сон», которую Достоевский «отвалял на почтовых», была напечатана в мартовской книжке «Русского слова» за 1859 г.

Суровую оценку этого неудачного произведения дает сам автор в письме к М.П. Федорову, желавшему переделать ее для сцены (в 1873 г.): «Пятнадцать лет я не перечитывал мою повесть „Дядюшкин сон“. Теперь же, перечитав, нахожу ее плохой. Я написал ее тогда в Сибири, в первый раз после каторги, единственно с целью опять начать литературное поприще и ужасно опасаясь цензуры (как к бывшему ссыльному). А потому невольно написал вещичку голубиного незлобия и замечательной невинности. Еще водевильчик из нее бы можно сделать, но для комедии – мало содержания, даже в фигуре князя – единственной серьезной фигуре во всей повести». Действительно, «невинность» этой вещи граничит с ребячеством. Князь К. – старик, впавший в идиотизм, случайно приезжает в город Мордасов к провинциальной львице – Марии Александровне Москалевой; та задумывает женить его на своей дочери, гордой красавице Зине. Поклонник Зины, Мозгляков, расстраивает план Марии Александровны, уверяя князя, что предложение он сделал во сне. Все дамы Мордасова собираются у Москалевой, происходит скандал; князя перевозят в гостиницу, и он там умирает.

Это – водевиль, наскоро переделанный в повесть. Мы снова встречаемся с характерным для Достоевского влечением к театральности. Так же как и рассказ «Чужая жена и муж под кроватью», «Дядюшкин сон» рассчитан на сценическую перспективу; диалог занимает в нем преобладающее место; описания напоминают сценические ремарки. «Десять часов утра. Мы в доме Марии Александровны, на Большой улице…», «В мебели, довольно неуклюжей, преобладает красный цвет…», «Между окнами в простенках два зеркала…», «У задней стены превосходный рояль…», «Сама Мария Александровна сидит у камина в превосходнейшем расположении духа и в светло-зеленом платье…» и т. д. Рассказ состоит из театрально-выразительных сцен и заканчивается драматической развязкой, в которой участвуют все персонажи. Композиция романов Достоевского тесно связана с театральной техникой; в «Дядюшкином сне» эта связь обнаруживается особенно ясно. Стилистически повесть написана в старой манере докаторжного периода: иронический пафос гоголевской «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» пародируется в «Дядюшкином сне»: «Мария Александровна Москалева, конечно, первая дама в Мордасове и в этом не может быть никакого сомнения. Она держит себя так, как будто ни в чем не нуждается, а, напротив, все в ней нуждаются… Она знает, например, про кое-кого из мордасовцев такие капитальные и скандалезные вещи, что расскажи она их, при удобном случае, и докажи их так, как она их умеет доказывать, то в Мордасове будет Лиссабонское землетрясение». Фигуру князя автор считает «единственной серьезной во всей повести». Она интересна своей дальнейшей судьбой в творчестве Достоевского. Старый князь – весь искусственный. «Казалось, он был весь составлен из каких-то кусочков. Никто не знал, когда и где он успел так рассыпаться». У него – парик, фальшивые усы, бакенбарды, эспаньолка; он белится и румянится, носит корсет; одна нога – пробковая, правый глаз стеклянный. Он прожуировал все состояние и живет в своей деревне под властью экономки. Этот «мертвец на пружинах» – карикатура на русского барина-европейца и западника. Какое у него богатое прошлое: писал водевили и куплеты, был на дружеской ноге с лордом Байроном;