Виктор Андриянов - Ильхам Алиев

Мир полон загадок. Почему самолеты не летают, как птицы? Муравей тянет на себе великанскую щепку… Откуда у него такая сила? А самая огромная тайна — море! Вот оно, искрится за деревьями Приморского парка. Белыми бабочками кажутся паруса яхт. Величаво плывут корабли, степенно подходят к причалам и будто бы нехотя расстаются с берегом. С палубы прогулочного катера можно рассмотреть бухту поближе. При ближайшем рассмотрении видишь, что гладь воды покрыта тонкой, радужной пленкой. И только у дальних пляжей море чистое, прозрачное, там видны даже рыбешки на мелководье. А здесь — маслянистые пятна. Нефть. Мазутные следы от танкеров. На горизонте — частокол вышек. Еще дальше, говорят, морские промыслы, Нефтяные Камни. Из-под толщи воды качают нефть, «черное золото». Оказывается, есть еще и «белое золото» — хлопок… И все это — Азербайджан. Потом маленький Ильхам услышит древнее название своей родины — Страна Огней.

«С чего начинается Родина? — поется в хорошей песне. — С картинки в твоем букваре».

Для нашего, пока еще маленького героя, родина — это лица, голоса, ласки родителей, дом с любимыми игрушками, тепло родного очага, плечистый, шумный город с улыбчивыми людьми… С крутым зимним нордом и короткой ослепительной весной, на которую накатывается раскаленное лето с едва уловимым запахом йода и нефти… Эта земля таит в своих недрах древний огонь, это море обнимает скалистые, песчаные берега, апшеронские солончаки, на которых так трудно приживаются сады…

С чего начинается родина?.. С памяти о людях, давших тебе жизнь, с верности земле, взрастившей тебя и твоих предков… Ее называют Азербайджаном. Есть разные объяснения этимологии этого слова. Одни связывают топоним со словом «азер» — «огонь». Другие — с древним тюркоязычным этносом — «азами».

Хазар, Хазар… Легендарный Каспий. Юный Ильхам, как и его отец, полюбил море, эту могучую, загадочно манящую стихию. Но поначалу его заплывы ограничивались «лягушатником». Раз от разу «рейсов» становилось больше. Отец сдержанно отмечал успехи пловца, а сын обещал прибавить. Слово свое держал. «Сойти с дистанции» — не в его характере. Что за этим стоит? Азарт? Воля? Настойчивость? Считайте, как вам угодно.

Примечательный штрих к портрету юного Ильхама. Знаменитая чета народных артистов Союза Муслим Магомаев и Тамара Синявская — желанные гости в семье Алиевых. Муслим Магомаев вспоминает: «Я Ильхама Гейдаровича Алиева знал еще с его детства. Никогда не забуду нашу игру в бильярд. В нашей первой игре на бильярдном столе юный Ильхам потерпел от меня поражение. А через год, хитро улыбаясь, он мне предложил сыграть на том же столе. И я был безжалостно разгромлен. Я понял, что этот юноша будет успешно добиваться своей цели в жизни и в карьере. Слава богу, я не ошибся!» (Биржа-плюс, 8 марта 2007 г.).

Шестая бакинская

Родители записали Ильхама в школу № 6 — она была совсем рядом с их домом, там училась и Севиль, старшая сестра. 1 сентября 1967 года Ильхам пошел в школу, как говорится, за компанию. Ему еще не было шести, но очень хотелось учиться. Раз так, родители решили не ждать еще год. На их выбор повлияло еще одно обстоятельство — это русская школа. В интернациональном Баку русский язык имел особый, исторически сложившийся статус, уходящий корнями в давние времена. Еще в XIX веке классик азербайджанской литературы, поэт-просветитель Сеид Азим Ширвани писал:

Сын мой! Русским еще языком овладей,Познакомься с наукою русских людей,В ней нужда наша нынче очень велика,И не можем не ведать мы их языка!

Гейдар Алиев смолоду питал благоговейную любовь к национальной литературе, знал наизусть многие стихи, выступал в самодеятельных спектаклях. От своих родных, от азербайджанских классиков унаследовал он уважение к титанам русской культуры. В той же культурной ауре выросла и Зарифа-ханум, выдающийся офтальмолог, в своей деятельности опиравшаяся на опыт передовой науки, прежде всего русской медицинской мысли.

Думается, в свете сказанного выбор родителей ясен и логичен.

Что касается родной речи, то она, как говорится, впитывается с молоком матери, с колыбельной песни, «с розы золотой, навевающей сладкий сон», с музыки родных голосов, витающих в доме, с протяжных строк газелей, вплетенных в торжественные созвучия мугама, в искрометные песни, с ласковых привечаний: «да перейму твои печали», со сказочных присловий и зачинов: «кто-то был, а кто-то нет», «шли помалу, шли помногу, оседлали путь-дорогу»…

Родное слово пронизало, казалось, сам воздух Баку, многоязыкого и дружного города, и даже бакинская русская речь перенимала колоритные интонации и протяжность азербайджанской; «почему» звучало как «па-ачему», «хорошо» растягивалось в «ха-арашо»; порой даже обрастала непонятной, необъяснимой частицей: «пойдем, да…», «ладно, да…»

Все бакинцы, люди разных национальностей общались на русском, многие знали и азербайджанский язык.

Итак, Ильхам с портфелем в руке спешит по проспекту Нефтяников, когда-то носившему имя «отца народов», задерживает шаг у Девичьей башни, подняв голову, заглядывается на древние выщербленные камни, узкие глазницы бойниц, — эхо далеких веков; переводит взгляд на здание в мавританском стиле, соперничающее с древней соседкой.

Дальше клуб медработников, Губернаторский сад, переименованный в Парк пионеров, переход через улицу и — гомон ребятни во дворе школы.

Совсем скоро его отец станет самым главным в республике. Вероятно, маленький Ильхам почувствует перемены в отношении к себе, некую педагогическую «фору». Но в этом не было нужды. Во-первых, бакинская школа № 6 высоко держала свою планку; здесь царил культ знаний, дух здорового соперничества. Во-вторых, Ильхам интуитивно чувствовал, что малейшая прохладца в отношении к занятиям, детский расчет на поблажки могут обернуться нелестными замечаниями и отметками в дневнике и справедливой родительской укоризной… Впрочем, ему не приходилось готовить уроки «через не могу», несмотря на соблазны футбольных баталий во дворе или аншлаги в кинотеатре «Низами», где крутили новый фильм.

Наш общий знакомый бакинец, уже убеленный сединами, учившийся в школе № 6, с сентиментальным пиететом вспоминал строгого и подтянутого директора Герчикова, изобретательного физика Шишкина, преподавателя физкультуры Леонида Эдуардовича Юрфельда с его громовым, трубным голосом, потомка шведов, перебравшихся в Баку в «нобелевские» времена, который устраивал пробежки шестиклассников на бульваре — от «Азнефти» до парашютной вышки. Наш бакинец помнил даже, как у него на середине четырехсотметровки, возле яхт-клуба «Водник», открылось второе дыхание… Возможно, Ильхаму Алиеву пришлось испытать нечто подобное.