Курьер. Реальная история человека, которого всегда ждут, но редко замечают - Ху Аньянь

сможет заниматься вываливанием тюков и упаковкой посылок, ведь и то и другое требует постоянного движения – мои абсолютно новые кроссовки из «Декатлона» износились за четыре месяца. Это лишь добавляло хлопот бригадирам при распределении рабочих мест. Поэтому они не очень-то любили таких людей и временами даже насмехались над ними.

Наверно, в любом коллективе найдутся изгои, и наша бригада не стала исключением. Была девушка, только закончившая школу, лет восемнадцати-девятнадцати, – одна из самых молодых в нашей бригаде. Худая и маленькая, силы ей недоставало, двигалась медленно, к тому же ее можно было назвать малость туповатой. Она часто тянула всех назад на конвейере, так что другим приходилось ей помогать, а иногда даже останавливать конвейер. Характер у нее был довольно нелюдимый, и в бригаде она не нашла ни одного приятеля, с кем бы поладила. В результате почти все испытывали к ней неприязнь, давали обидные прозвища, смеялись над ней в лицо, могли и прикрикнуть. Будь я на ее месте, в подобной обстановке недолго бы продержался. Но психологически она оказалась покрепче меня, или, быть может, бесчувственнее – или ее вообще не заботило мнение окружающих. Так или иначе, продержалась она довольно долго, намного дольше, чем я предполагал. Я старался быть с ней максимально дружелюбным – ничем больше не мог помочь. Однажды она даже расплакалась от злости и убежала посреди ночи, твердо заявив, что бросает работу. Бригадир лишь вздохнул с облегчением, поскольку тоже хотел вывести из бригады людей с низкой производительностью, а она упорно держалась за должность, которая была ей не по плечу. Бригадир ничего не мог поделать. Через два дня эта сестрица попросилась обратно, и бригадир, естественно, отказал. Но ее парень тоже работал на распределительной площадке в погрузке. Он привел девушку просить снисхождения, очень долго донимал бригадира – все мы, в конце концов, работали в одной компании, постоянно сталкивались друг с другом, к тому же все – простые труженики, к чему усложнять друг другу жизнь? В итоге бригадир уступил: она вернулась к нам и продолжила страдать.

Когда я только устроился, пришел еще один новичок, всего на несколько дней позже меня. В первый день испытательного срока бригадир попросил меня отвести его в столовую, и с тех пор он ходил за мной хвостом, хотел даже заранее договориться о встрече по пути на работу, чтобы вместе дойти. И попросил выходной на тот же день, что и у меня, чтобы пойти куда-нибудь развлечься, но, к счастью, бригадир отказал.

Другие подумали, что мы уже были знакомы раньше. От подобного поведения я испытывал дискомфорт, однако отказать было неловко: как-никак он очень дружелюбный. К тому же был у него недостаток – любил хвастаться, постоянно говорил про себя, какой он крутой, все в этой жизни умеет и раньше управлял столькими людьми, в драке может одолеть шестерых-семерых и все в таком же духе. Я слушал и кивал, а сказать, что не верю ни единому его слову, так и не посмел. Я подумал: каким же пустым или неуверенным в себе надо быть, чтобы пускать пыль в глаза. Сейчас, оглядываясь назад, я стал намного лучше понимать его тогдашнее поведение. Мы ведь пришли на собеседование по отдельности, в компании никого не знали, да и приступили к работе практически в одно и то же время, так что нас объединяли общие интересы и взгляды на многие вопросы. Если бы мы заключили между собой союз, это принесло бы выгоду обоим. В новой обстановке рискованно сражаться в одиночку: если не повезет, окажешься отрезанным от коллектива, как та сестрица[16]. И когда он увидел меня в первый день, сразу все это осознал; я, бестолковый, напротив, не понимал его намерений.

Еще в нашу бригаду пришла одна беременная, по рекомендации парня, который работал там же. Изначально отдел кадров установил правило: пары не могут работать в одной бригаде, но, скорее всего, ее парень сперва скрывал отношения. Когда же дерево стало лодкой, бригадиру пришлось пойти на уступки. Сразу после ее прихода живота не было заметно, к тому же она была молодой, двадцать с небольшим, и очень здоровой, без труда справлялась с работой. Постепенно живот начал расти, она чувствовала себя все хуже: как-никак это тяжелый физический труд на всю ночь. Кто-то начал перешептываться, качая головами и описывая происходящее как «человеческую трагедию». Ее парень любил азартные игры, покупал лотерейные билеты через приложение, в общем, ничем не отличался от лудоманов. Как только получал зарплату, проигрывал все подчистую за несколько дней, а потом жил и ел на деньги девушки, да еще просил занять у нас – сам-то уже назанимал у кого только можно, и снова одалживать было стыдно. Мало-помалу между ними начали вспыхивать ссоры, главным образом, выплескивала недовольство девушка. Впрочем, характер у него был неплохой, он никогда не злился, но что толку от спокойного характера – все равно что кастрюля без дна: даже если крышка не знает износу, какая польза от такой кастрюли? В конце концов, как-то ночью та беременная убежала в слезах, скорее всего, устала и злилась и не могла больше сохранять невозмутимый вид.

На следующий день уволилась, и больше я ее не видел. Тот мужчина оставался на работе вплоть до моего увольнения. Вскоре завел новую девушку: замужнюю, при этом она вышла на заработки в одиночку. Когда в разговоре упоминали беременную, лицо его заливала краска стыда, он говорил, что собирается все возместить, однако я не знаю, выполнил ли обещание. И все же потом он бросил играть, возможно, никто больше не занимал, ну или приложение заблокировали. С самого начала и до конца мы оставались в стороне, молча наблюдая за развитием событий. Никто не пытался учить его жизни, никто не протянул руку помощи беременной; самое большее, что мы могли сделать, – утешить ее парой фраз. На каждого из нас наваливались собственные проблемы, у каждого не ладилось что-то в семье, и сил позаботиться о ком-то еще уже не оставалось. Подобная работа загоняет под пресс, поток сочувствия иссякает, и люди, сами не замечая, становятся черствыми и равнодушными.

А еще от этой работы портился характер, поскольку из-за длительного бодрствования по ночам и физического перенапряжения люди хуже контролировали эмоции. Я даже поссорился с двумя коллегами из своей бригады, причем поругались мы довольно сильно. Один из них, когда мы работали в паре, слишком уж внаглую тянул время, еще и настроение у него было дурное, язык грубый: он считал,