Русская Вандея. Очерки Гражданской войны на Дону. 1917—1920 гг. - Александр Васильевич Голубинцев

характер уверенности в самом себе, в своих силах, в своем превосходстве над врагом и презрение к смерти. Эти свойства, переходя в привычку, создавали известную мораль и характер – решительный, упорный и независимый, – и передавались из поколения в поколение.

Эти качества до последнего времени выгодно отличали казачьи части при ведении военных операций и особенно в разведке. Культ доблести, собственного достоинства и гордости заставлял казаков крепко держаться своих частей и беречь свое имя. Факт отсутствия, даже единичных случаев, дезертирства из всей массы казачьих полков в последних войнах подтверждает эти специфические свойства казаков. Появление дезертира покрыло бы на веки позором не только род, но и всю станицу.

Казаки с одинаковым хладнокровием умели и наступать и отступать, не поддаваясь панике, повинуясь приказаниям и авторитету начальников. Почет и уважение к старикам и повиновение авторитету старших создавали единодушие в принимаемых решениях.

В первой половине XVII века казаки взяли сильную турецкую крепость Азов в устьях Дона, служившую туркам ключом и воротами для связи и проникновения турецкой экспансии в юго-восточную Россию, где сравнительно еще недавно покоренные царства Казанское и Астраханское не забыли вполне своей независимости и прислушивались и тяготели к единоверным державам – Турции и Крыму. Царь отклонил предложение казаков взять Азов под свою высокую руку, ибо не желал ввязываться в войну с могущественной в то время Турцией.

В ответных нотах на турецкие жалобы на набеги казаков Москва отписывалась, заверяя Блистательную Порту, что казаки «воруют-де и царскую волю не слушают» и за них Москва не может нести ответственности. На многократные предложения московского правительства принести присягу царю казаки обыкновенно отвечали дипломатически: «Мы рады служить государю и без крестного целования». Характерна в этом отношении донская поговорка того времени: «Будь здоров, царь, в Москве Кременной, а мы казаки на Тихом Дону».

В 1671 году казаки целовали крест на верность православному царю, и с этих пор казаки становятся как бы официально служилым сословием Московского царства, сохраняя свой внутренний быт и порядок несения службы. Участие Войска Донского во всех войнах и походах русских царей начиная с XIV и до первой четверти XX века включительно покрыло его неувядаемой славой и связало неразрывными узами с историей и культурой Российской империи и с Династией. Естественно, что при таком состоянии морали, традиций, быта, характера, старых устоев чести, свободы и верности данной клятве и славной истории, связывавшей Дон с царской Россией, казаки не могли не восстать против рабского режима большевиков, конечная цель которого путем обезличения индивидуума создать из народа стадо покорных и безгласных рабов.

С полным сознанием своей правоты и долга вступили казаки в бескомпромиссную борьбу с московскими интернациональными захватчиками. В 1917 году Дон объявил себя самостоятельным государством впредь до восстановления Российской империи и связал свою судьбу с Белым движением, возникшим на территории Дона; и если бы не было казаков, не было бы и Белого движения.

Ген.-м. Голубинцев

Филадельфия, 1958 г.

Предисловие

Составляя настоящие заметки о борьбе Усть-Медведицких казаков с красными, я задался целью описать лишь то, что я лично видел, в чем принимал непосредственное участие сначала как командир 3-го Донского казачьего Ермака Тимофеева полка, приведший полк с войны на Дон, затем как организатор и руководитель восстания в Усть-Медведицком округе и, наконец, как начальник конной дивизии и конной группы в разгоревшейся Гражданской войне. Записки мои составлены частью на Дону, частью в эмиграции. К сожалению, большая часть документов утеряна во время кочевой жизни на войне; по сохранившейся же совершенно случайно небольшой части документов удалось установить точные даты некоторых событий и обстоятельств, при которых они происходили.

Записки мои никоим образом не могут претендовать на исчерпывающее описание пережитых и виденных мною событий или эпохи, так как составлены они большей частью по памяти, после долгих лет эмиграции, и в них отмечены лишь краткие отрывки событий некоторых периодов.

Самой ценной частью записок является тетрадка: «Дневник военных действий Усть-Хоперского отряда»; составлена она в 1918 году, в начале восстания, по моему приказанию одним из чинов штаба отряда по оригинальным документам и составляет лишь часть дневника – одной случайно уцелевшей тетрадкой. Остальные очерки, как я уже упомянул, составлены мною частью в Крыму, частью в эмиграции, в Болгарии – в Анхиало[1] и в Софии – в 1921–1925 годах.

События я старался записать возможно точнее, давая характеристику лицам и событиям так, как они мне казались, стараясь быть строго объективным и беспристрастным.

Все даты отмечены по старому стилю.

Генерал-майор А.В. Голубинцев

София, 1925 г.

Родимый край

Стихотворение в прозе

Родимый край… Как ласка матери, как нежный зов над колыбелью, теплом и радостью трепещет в сердце волшебный звук знакомых слов.

Чуть тает тихий свет зари, звонит сверчок под лавкой в уголке, из серебра узор чеканит в окошке месяц молодой… Укропом пахнет с огорода… Родимый край…

Кресты родных могил, и над левадой дым кизячный и пятна белых куреней в зеленой раме рощ вербовых, гумно с буреющей соломой и журавель, застывший в думе – волнует сердце мне сильней всех дивных стран за дальними морями, где красота природы и искусство создали мир очарований.

Тебя люблю, Родимый край…

И тихих вод твоих осоку и серебро песчаных кос, плач чибиса в куге зеленой, песнь хороводов на заре, и в праздник шум станичного майдана, и старый милый Дон – не променяю ни за что…

Родимый край…

Напев протяжный песен старины, тоска и удаль, красота разлуки и грусть безбрежная – щемят мне сердце сладкой болью печали, невыразимо близкой и родной…

Молчание мудрое седых курганов и в небе клекот сизого орла, в жемчужном мареве видения зипунных рыцарей былых, поливших кровью молодецкой, усеявших казацкими костями простор зеленый и родной… не ты ли это, Родимый край?

Во дни безвременья, в годину смутную развала и падения духа, я, ненавидя и любя, слезами горькими оплакивал тебя, мой Край родной…

Но все же верил, все же ждал; за дедовский завет и за родной свой угол, за честь казачества взметет волну наш Дон Седой…

Вскипит, взволнуется и кликнет клич, клич чести и свободы…

И взволновался Тихий Дон… Клубится по дорогам пыль, ржут кони, блещут пики… Звучат родные песни, серебристый подголосок вдали, как нежная струна…

Звенит, и плачет, и зовет…

То Край родной восстал за честь отчизны, за славу дедов и отцов, за свой порог и угол…

Кипит волной, зовет на бой Родимый Дон… За честь